Рождение Королевы

Лукина Лилия

Елена смотрела в добрые глаза своих родных, видела в них извечное беспокойство за нее, не оставлявшее их даже в самые лучшие времена, и безграничную любовь к ней. И, не выдержав, она тихонько заплакала, понимая, что у нее начинается какая-то новая, совершенно незнакомая жизнь, о которой она абсолютно ничего не знала и поэтому ужасно ее боялась. Так скулил бы маленький, беспомощный, испуганный щенок, оставшись один-одинешенек в большом, а, самое главное, чужом мире, около родной, но навсегда закрытой для него двери в свою прошлую, пусть не всегда благополучную, но такую привычную жизнь.

Подходя

в пятницу к дому Княгини, Елена еще раз повторила про себя все заранее приготовленные извинения за свою оплошность, но, едва она начала свою покаянную речь, как Князева прервала ее:

– Ошибки делают абсолютно все, Елена. Просто отметьте для себя на будущее, что яркая, красочная упаковка еще не свидетельствует о доброкачественном содержимом. А сейчас мойте руки – дорогу вы уже знаете.

Но Елена наотрез отказалась садиться за стол:

– Маргарита Георгиевна, извините меня, но это как-то неправильно получается, что вы меня угощаете.

– Ерунда! – отмахнулась Князева. – Или вы думаете, что я разорюсь, если два раза в неделю покормлю вас ужином?

– Да нет, я уже поняла, что это вам не грозит.

– Ну, в таком случае не спорьте со мной! На это даже мужчины не решаются!

– Да, это я уже видела, – смирившись с неизбежным, сказала Елена и, вернувшись из ванной и садясь за стол, спросила: – А вы не жалеете, что продали магазин?

– Конечно, нет, – спокойно ответила Княгиня. – Просто весь этот всесоюзный бардак, в просторечье именуемый перестройкой, а потом и всероссийский беспредел оказались великолепным средством от скуки и мне захотелось немного поиграть в бизнес-леди. Вот я и купила кое-что, в том числе и этот супермаркет. А этому мальчику… Ну, вы понимаете, о ком я… Ему так хотелось доказать мне, что он способен на великие свершения, и я решила дать ему шанс. Что из этого вышло – вы видели. И, вообще, состояния создаются либо на крушении, либо на рождении империи.

– Да, – согласилась с ней Елена, в этот момент пытавшаяся понять, что же она все-таки ест: рыбу или курицу. – Ретт Батлер тоже так говорил.

– А-а-а, «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл. Война Севера и Юга глазами южанки, – сказала Княгиня, заметив при этом: – Да, курица это! Курица!

– Вы умеете читать мысли? – Елена от удивления даже жевать перестала.

– Конечно, особенно, когда они написаны на лице собеседника такими крупными буквами, – улыбнулась Княгиня и объяснила: – Просто это китайская кухня, которую вы, наверное, никогда не пробовали. Но вернемся к этому роману. Скажите, Елена, вы действительно верите, что на рабовладельческих плантациях Юга царили такие патриархальные отношения?

– Нет, конечно! – воскликнула Елена. – Ведь у Марка Твена в «Томе Сойере» негр Джим сбежал, испугавшись того, что его могут продать работорговцу с Юга. Да и у Майн Рида в «Квартеронке» жизнь рабов показана совершенно иначе. Но все равно история красивая, правда?

– Скорее, поучительная: мало жить и видеть, надо правильно понимать, что ты видишь, и вовремя делать соответствующие выводы. А изучать историю по романам я считаю совершенно неразумным. Уж если ей интересоваться всерьез, то лучше читать мемуары. Сравнивая воспоминания разных людей об одной и той же эпохе, можно, в конце концов,

понять, что же тогда происходило в действительности. Я вас разочаровала таким прозаическим подходом?

– Нет, что вы! – запротестовала смущенная Елена, которая именно так и подумала, но Княгиня прервала ее:

– Хорошо, спишем этот маленький обман на вашу деликатность. А вот кофе мы с вами будем пить в кабинете. Проходите вон туда, – она кивком показала на дверь и, решительно отвергнув предложение помочь ей, ушла в кухню.

Первое и единственное, что увидела там, войдя, Елена, были книги, и больше ее не интересовало уже ничего. Забыв обо всем на свете, она шла вдоль полок, читая сделанные золотом надписи на корешках солидных фолиантов в переплетах из натуральной кожи, и только тихо ахала время от времени при виде какой-нибудь редкости. Но, когда ее взгляд остановился на трех совсем невидных томах, она, не веря своим глазам, бросилась к ним так резко, что ударилась лбом о стекло дверцы, и, потирая ушибленное место, могла только вполголоса повторять:

– Этого не может быть! О, господи! Этого не может быть!

– Что с вами? – спросила Княгиня, появившаяся в дверях с сервировочным столиком на колесиках. – Вам плохо?

– Простите меня, ради бога, Маргарита Георгиевна, – смутившись так, что у нее покраснела даже шея, попросила Елена. – Я понимаю, что это совершенно неприлично с моей стороны… Но, скажите, пожалуйста, это действительно «Короткий век Стюардов»? Я не ошиблась?

– Вы слышали об этих мемуарах?! – удивленно спросила Князева, опускаясь в кресло и откидываясь на спинку. – Откуда?

– Понимаете, у нас была очень хорошая учительница истории. Когда мы проходили Англию семнадцатого века, она сказала, что наиболее полно и достоверно этот период отражен именно в этих анонимных мемуарах, которые вышли в восемнадцатом веке в Испании малюсеньким тиражом и, как считалось, до нашего времени не дошли, но упоминания о них встречаются у многих историков.

– Неужели в советской школе изучали историю Англии в таких подробностях? – удивилась Княгиня.

– Нет, конечно! Но я же в английской спецшколе училась, – объяснила Елена. – А потом в университете, на романо-германском.

– Так вы знаете английский? – уже по-английски спросила Князева.

– Да, по диплому я учитель английского языка и литературы, но я никогда не работала по специальности. Хочу надеяться, что мой английский все еще можно понять, – грустно улыбнувшись, тоже по-английски ответила ей Елена.

– Понять? – удивилась Маргарита Георгиевна. – Да, у вас прекрасное бостонское произношение! Вы говорите на правильном, так называемом, «королевском» английском, который я уж никак не ожидала услышать в нашем городе.

– Спасибо за комплимент, Маргарита Георгиевна! Очень хотелось бы, чтобы это было правдой!

– О, нет! Это не комплимент, Елена! Я говорю это совершенно искренне, – возразила ей Князева и продолжила уже по-русски: – Ну, тогда, если вы не возражаете, я вас буду звать на английский манер Хелен. А почему же вы не работали по своей специальности?

– Потому что раньше с иностранным языком была одна дорога – в школу, а педагогическими способностями меня бог явно обделил, – объяснила Елена.