Рождение легенды
Шрифт:
Моросил дождь, но под стоявшие под наклоном валуны, где располагались зайцы, капли не долетали. Старый Заяц сидел у костра и что-то записывал в своём Исцелительном Свитке.
– Огонь был моим единственным товарищем в последние луны, – отвлёкшись от писания, произнёс старик. – Мы с ним уже как единое целое. Мне порой кажется, что я уйду в тот самый миг, когда погаснет этот костёр…
Но Кролику было не до загадок Старца.
– Но ведь хищники… – голос предательски сорвался.
– В эти узкие расщелины между камнями не сможет пролезть ни один хищник. Так что можешь не бояться.
«Легко
Старец, верный своим привычкам, уселся со своим неразлучным посохом у горящего костра, а зайчонок улёгся спать, но сон никак не шёл. От уханья филинов и криков неясытей сердце, казалось, уходило в самые пятки. Поворочавшись на циновке, Кролик попросил у старого зайца свиток про Ветрогона, который хранился в потайном углублении под самым большим валуном вместе с травами и снадобьями. Истории про быстроногого и ловкого Ветрогона всегда вселяли уверенность и помогали прогнать страх.
Зайчонок умел читать пока только по слогам и, быстро устав от чтения, начал просматривать при свете костра многочисленные картинки. Рисунки красочно изображали Ветрогона, лихо убегающего от лиса, стремглав удирающего от целой шайки волков, с улыбкой идущего по руслу ручья, чтобы сбить хищников со следа…
– Дедушка, – спросил вдруг зайчонок, – а кто написал этот свиток?
Старец не отвечал, видать, уже задремал… Зайчонок уже и не ждал ответа, как старик неожиданно изрёк:
– Хороший вопрос ты задал, Кролик.
– Чем же он хорош, дедушка? – оторопел зайчонок.
– Тем, что ты начал думать. К сожалению, нынче у зайцев нет времени на это, они постоянно заняты тем, что боятся и бегают. Боятся и бегают, – повторил Старец, словно пробуя на вкус горечь своих же слов.
– Но кругом же хищники! – возразил зайчонок. – Вон и Ветрогон всегда убегал!
– Природа устроена так, что нам, зайцам, и в самом деле, должно убегать и скрываться. Однако хищники не могли поймать Ветрогона не только потому, что он бегал быстрее всех, а прежде всего благодаря тому, что он всегда думал, куда и зачем нужно бежать. Всегда старайся думать, сынок, прежде чем куда-нибудь мчаться сломя голову.
«Пока я буду думать, вместо того, чтобы дать стрекача, меня поймают и съедят!» – но зайчонок побоялся сказать это вслух и молча уткнулся обратно в свиток.
– Этот Заячий Свиток написал друг Ветрогона – заяц Короткохвост – после некоторого молчания продолжал старик. – В ней собраны все предания про нашего легендарного предка, а по сути – вся мудрость заячьего рода. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы драгоценная рукопись попала в руки хищников.
С наступлением утра роща вновь наполнилась оживлённым гомоном зверья. Особенно выделялся противный и пронзительный голос сороки Балаболки. Что это она с утра прилетела? Кролик с мешком со снадобьями выбрался из расщелины вслед за Старцем. Вся лужайка была усеяна большими и малыми камнями, на которых и рассаживались звери.
– Что случилось? –
– Такое случилось, дедушка! – тут же затараторила сорока, прыгая по одному из валунов и не давая прочим и рта раскрыть. – Такое случилось, что ты даже не поверишь!
Если уж сорока взялась что-то рассказывать, то её уже не остановить. Но хуже всего то, что она любила нещадно привирать при этом.
– Хватит балаболить, Балаболка – прервал старик. – Рассказывай.
– Средь бела дня Рыжий Лис увёл обманом троих оленят. – Зайчонок затаил дыхание – сразу стало страшно. – Только представьте себе – средь бела дня! Всё стадо в большом горе. Сам Большое Копыто обещал переломить хребет лису. Обещать-то обещал, да только как ему словить-то…
– Ты, Балаболка, далеко не пойдёшь – и то наврёшь, – прервал Старец болтливую птицу. Среди зверей пробежал смешок.
– Одно слово – балаболка! – язвительно выкрикнул зайчонок Быстроногий.
– Сам ты балаболка, а я Белобока, – возмутилась сорока. – Вот клюну тебя, косой, в нос – будешь знать! Я всегда говорю только чистую правду! Я не умею по-другому. Вчерась до самой ночи Большое Копыто со своими оленями-воинами пытался разрыть жилище Рыжего Лиса!
Некоторые звери согласно закивали головами.
– Да всё без толку – больно глубока нора, до хозяина не добраться. Хотя старый Рогач уверял меня, что чуть не достал Рыжего Лиса копытом…
– А как же оленята доверились рыжему хитрецу? – спросил Старец.
– Он им наплёл, что теперь перестал охотиться и что теперь ест только одну траву. Только представьте себе – Рыжий Лис ест траву! Со смеху можно умереть! Он не всякую-то дичь станет кушать…
– Ну, довольно, Балаболка, – перебил старый заяц, – лети дальше своей дорогой!
– Я всегда говорю только чистую правду! Это все в лесу знают! – Мудрецу сорока перечить не осмелилась и, всем своим видом выражая недовольство, улетела дальше вещать по лесу свои новости.
Собравшиеся звери стали наперебой стали рассказывать, кто что слышал и знал. Сведения были весьма обрывочными и порой противоречили друг другу. У Кролика даже голова пошла кругом от всех этих новостей. Как тут выяснить, где правда, а где ложь?
– Оленята проявили большую оплошность, заговорив с Рыжим Лисом, – изрёк в итоге Старец. – Он столь хитёр, что уже разучился говорить правду.
– Нужно было убегать! – вскочив на камень и поправив рубаху, воскликнул Быстроногий. Присутствовавшие зайцы бурно его поддержали: он уже сейчас бегал быстрее многих сородичей.
Мыши решили, что нужно было спрятаться в норке, белки – залезть повыше на дерево, птицы – улететь подальше.
По устоявшейся уже традиции старый заяц отставил свой посох в сторону и принялся выслушивать зверей, которые жаловались на различные недуги. Больные, подходя по одному, присаживались на бревно рядом со стариком и рассказывали, что их беспокоит. Тщательно выслушав, а если надобно, то и осмотрев больного, старец давал каждому из мешка либо снадобье, либо высушенные травы для отвара, либо мази. Кролик помогал зверям унести лекарства с собой и терпеливо повторял ещё раз, как их применять.