Рождение нации
Шрифт:
Профессор вновь замолчал, как бы давая понять, что далее начет излагать некие фундаментальные, основополагающие понятия и Михаил должен это осознать. Помедлив и убедившись, что слушатель предельно внимателен, он продолжил:
– Самые древние славяне, так называемые праславяне, сорганизовались как общность, еще в железном веке, то есть более тридцати тысяч лет назад. Они занимали территорию где-то от Днестра, через Карпаты и до среднего течения Вислы. Затем уже где-то ближе к временам известной нам древнеримской истории, то есть порядка двух-трех тысяч лет назад, эта общность разделилась на днестровских и средневислинских славян. Так вот, в дальнейшем судьбы этих двух общностей разошлись. Привислинские частью осталась на месте, и впоследствии явились прародителями нынешних поляков, чехов и словаков, а частью пошли на северо-восток и образовали племена словен новгородских, кривичей и вятичей. А днестровские и прикарпатские пошли на восток и юг, и потому контактировали со скифами и другими ираноязычными народами причерноморья, с фракийцами и другими жителями Балкан. Уже тогда в древние времена зародилось различие этих далеко разошедшихся друг от друга славян. Кривичи и словене, продвигаясь на северо– восток, мешались с балтами и в результате этого контакта приобретали характерные
– Позвольте вопрос Алексей Никитич,– вклинился Михаил.– Вы говорите, что поляне остались на месте. Но разве они также не могли побежать от варягов как кривичи и другие? Если не на северо-восток, то просто на восток?
– Вспомните политическую географию девятого века, кто граничил со славянскими племенами на востоке?… Вспомнили… Хазарский каганат. Мощное по тому времени государство. Поляне и древляне до варягов платили дань именно хазарам. Нет, туда путь был заказан. Кстати, вятичи платили дань хозарам аж до середины десятого века и уходили в леса не от варягов, как кривичи и новгородцы, а именно от хазар. Тема эта очень обширна и о ней можно говорить без конца,– профессор мельком взглянул на часы.– Потому сейчас я хотел бы услышать, какие выводы вы делаете по прочтению работы Алексеевой «Этногенез восточных славян» и того, что я вам только сейчас высказал.
Михаил одновременно и завороженный и сбитый с толку довольно длительным монологом профессора не сразу смог ответить. Не менее минуты ему потребовалось, чтобы собраться с мыслями:
– Знаете, Алексей Никитич, хоть вы напрямую это и не говорили, но как бы подводили меня к мысли, что прослеживается и в работе Алексеевой, что русские не совсем славяне и даже более того в довольно значительной степени не славяне. Алексеева та вообще даже вятичей фактически не считает славянским племенем, в чем ее и обвиняют оппоненты в Интернете. Но ведь это противоречит тому, чему учили и нас и наших родителей и даже более далеких предков, учили много столетий,– Михаил вопрошающе смотрел на хитро ухмыляющегося профессора.
– А вы не допускаете, что и дореволюционная и советская этнографическая наука намеренно исказили истинное происхождение нашего народа. Они, конечно, не доходили до того, чтобы утверждать, что русские чистые славяне и только. Они даже неофициально допускали, что в нашем генофонде имеется некий процент тюркских ген, как-никак сказалось два с половиной века татарского ига, то да се…– профессор отвлекся, прислушиваясь к возросшему шуму за дверью аудитории – закончился предпоследний час занятий и студенты вышли на перерыв.
– Извините, но зачем, кому понадобилось искажать действительность, тем более так глобально, ведь получается, что фактически в памяти многих поколений сложился сфальсифицированный исторический облик,– в отличие от собеседника, Михаил ни на что не отвлекался, ибо «консультация» поглотила его буквально «по макушку».
– Как всегда виноваты политика и политики. А они во все времена чаще преследуют весьма низменные цели и готовы обманывать кого угодно. До революции, с момента зарождения русской исторической науки отсчет отечественной Истории начинался именно от Рюрика и его потомков. Как я уже упоминал все первые, так называемые, русские князья являлись чистокровными варягами и носили варяжские имена: Рюрик, Олег, Игорь. Первый князь, который носил славянское имя это Святослав. Более поздние русские князья, в том числе ставшие царями хотели в среде европейских монархов выглядеть своими, равными им, с древней родословной. А многие европейские монархи как раз имели нормандское, то есть варяжское происхождение. Потому именно с подачи царей летописцами и было придумано это государство Киевская Русь, вроде бы управляемая волей киевских князей наследников варяжского конунга Рюрика,– профессор с легкой усмешкой смотрел на изумленную физиономию студента.
– Не… вы знаете, я как-то не готов вот так сразу признать, что Киевской Руси не было… А что же тогда было-то?– по прежнему не мог преодолеть некоторого замешательства Михаил.
– Еще раз повторяю, это так называемое государство представляло собой весьма аморфное образование, где тот же киевский князь, кроме нерегулярного сбора дани, почти не влиял никак на тех же кривичей, новгородцев и тем более вятичей. Почему я чаще всего упоминаю именно эти три славянские племени? Да потому, что именно они в своем стремлении уйти как можно дальше на восток от власти варягов, отобравших у них ключевые позиции на хлебном пути «Из Варяг в Греки», или от хазар, как в случае с вятичами, в конце концов колонизовали обширные лесные территории и ассимилировали жившие там с незапамятных времен местные племена, в основном финно-угорского происхождения. Это племена меря, мещера, мурома, весь, сюда же надо добавить балтское племя голядь. В результате и появился на свете народ русский. А поляне и древляне, попав под власть варягов, так и остались на киевщине и мешались совсем с другими народами. Вот так еще с девятого века, а не после монголо-татарского нашествия резко разошлись пути предков русского и украинского народов, хотя и до того общего меж этими племенами было не так уж много. А варяги, оседлав путь «из Варяг в Греки», брали пошлину с купцов, да собирали дань со славян и никакого единого централизованного государства, видимо, не было. Позднее Русь тоже платила дань татарам, но единого государства с Золотой Ордой никогда не было, так и тут. На самом деле абсолютная власть киевского князя почти никогда не распространялась
– Извините Алексей Никитич, разрешите еще вопрос.
– Конечно, Миша.
– То, что древляне и поляне не смогли никуда убежать, потому что были зажаты со всех сторон сильными народами, а те же кривичи, вятичи и новгородцы легко переместились на такие большие расстояния, это ведь говорит о слабости местного финно-угорского населения, которое не смогло дать отпор пришельцам. Не так ли?
– Я бы не стал именно так ставить вопрос. Тут дело не в слабости. То что финно-угорские народы много веков жили в этих лесах в очень тяжелых природных условиях и не вымерли, а приспособились, говорит как раз не о слабости, а об их живучести. Другое дело, что они не смогли создать достаточно сильных племенных образований. Потому славяне достаточно легко смогли здесь обосноваться и за три-четыре века фактически слиться с местным дославянским населением. Вот так варяжская экспансия фактически предопределила зарождение русского народа. А ядро его и составили три славянских племени, четыре финноугорских и одно балтское. Конечно, имелись и другие так сказать, составляющие, но эти основные, перечисляю еще раз: кривичи, вернее восточные кривичи, вятичи, новгородские словене, меря, мещера, мурома, весь, голядь. Эти племена полностью растворились во вновь образовавшемся народе, который стал именоваться русским. И основополагающий этап этого слияния происходил с девятого по двенадцатый века. И за три-четыре века, что работал этот «плавильный котел», ко времени монголо-татарского нашествия, именно здесь на лесных просторах в основном сформировался этнос уже имевший много отличий и от западных кривичей, предков будущих белорусов и еще больше от степных жителе киевщины, будущих украинцев, – профессор кончил говорить, в очередной раз взглянув на часы.
– Значит, наши далекие предки это восемь названных вами племен, которые сплавились в единый народ,– в задумчивости не то спросил, не то констатировал факт Михаил.
– Не забывайте, что я добавляю слово в основном. Конечно же, в тот плавильный котел попадали и более мелкие племена, след которых вообще истерся в истории и части крупных этносов, которые существуют и по сю пору. Те же новгородцы колонизировали, например, земли и других мелких финноугорских народов, типа ингерманландцев, води, которые тоже в большинстве своем превратились в русских. А вот вятичи, уходя в леса от хазар, сначала полностью ассимилировали уже упоминавшуюся голядь, потом частично мещеру и мурому, и активно наступали на земли эрзи и мокши, племен, которые впоследствии стали называться мордвой. Даже название города Рязань, который основали вятичи, не что иное как производное от Эрзянь и стоит он на бывшей эрзянской земле, которую вятичи отвоевали, попутно ассимилировав и часть этого племени. То же самое можно сказать о происхождении названия города Арзамас. Все вышеупомянутые финно-угорские племена говорили на родственных языках, а мещера, мурома, мокша и эрзя фактически на одном языке. Но даже те финноугорские народы, кто до сих пор сохранил свою национальную идентичность, такие как мордва, карелы, марийцы, удмурты по сей день питают, если так можно выразится, своей кровью русский народ, уменьшаясь в численности и становясь, так же, как их древние родственники, русскими. Не сомневаюсь, что со временем они разделят судьбу мери, мещеры, муромы и веси. Об том говорят и многие русские фамилии, в которых прослеживается явная финно-угорская основа. Это фамилии типа Шаншин, Шебаршин, Шевандин, Панюшкин, Чиндяйкин, Кудашкин, Меркушкин… И еще, знаете Миша, я вам все же советую, смените тему реферата. Понимаю, времени уже не осталось, но я пойду вам навстречу. А то боюсь, вы по этногенезу такого понапишете, не дай Бог кто из моих недоброжелателей этот реферат прочитает. Давайте схитрим, напишите хоть какой, самый поверхностный реферат на нейтральную тему, и я не стану придираться, поставлю зачет. А мы с вами продолжим наши разговоры по этногенезу. Гляжу, он вас буквально захватил, и я этому очень рад. Ну что, договорились?…
– Хорошо, пусть будет по-вашему,– неуверенно согласился Михаил.
Прозвенел звонок, и профессор моментально из увлеченного изложением своей теории ученого превратился в спешащего, суетливого препода:
– О, извините, наше время истекло…
Михаил хотел продолжить общение с профессором как в прошлый раз в коридоре, на лестнице, на улице, в переходе метро… Но тот на сей раз не проявил встречного желания, а едва заперев аудиторию буквально бегом устремился в раздевалку. Михаил сообразил, что на этот раз «преследовать» профессора будет с его стороны неэтично и сразу отстал. Впрочем, за эти два часа он узнал столько, что у него уже самопроизвольно запустился процесс «переваривания» услышанного.
Вторая половина девятого века, леса между Москвой-рекой, Клязьмой и Окой.
Погоня не прекращалась вторые сутки. Дружина одного из кривических племенных князей Всеслава все дальше забиралась в почти непроходимые дебри, идя в сторону, откуда по утрам вставало солнце. Дружина все дальше отдалялась от устья реки Яузы, где кривичи имели передовой форпост, небольшое укрепленное городище с малым гарнизоном. Преследуемые кривичами мещеряки явно куда-то их уводили, не вступая в непосредственное боестолкновение. В лесу легко идти только в сосновых борах, в еловых куда труднее, а в чернолесье совсем тяжело. Мещеряки прекрасно ориентировались в родных болотистых дебрях и потому уйти от кривичей по чернолесью, раствориться в сплошной сырой чащобе для них не составило бы труда. Тем не менее, они почему-то не спешили отдаляться от преследователей, напротив, казалось, делали все, чтобы кривичи ни в коем случае не потеряли их след. По свежим просекам, проложенным в густом подлеске, кострищам, испражнениям сотни воинов, кривичи безошибочно вычисляли этот след и шли по нему. Но на третий день погони мещеряки оплошали, подпустили противника слишком близко и не успели уклониться от боя.