Рождение новой России
Шрифт:
Полки и подразделения подбирались по социальному, национальному или территориальному признаку. Так, например, войсковой атаман Андрей Афанасьевич Овчинников командовал полком яицких казаков; Тимофей Иванович Подуров — полком, состоявшим из оренбургских казаков и казаков, перешедших к восставшим из крепостей и форпостов; Муса Алиев и Садык Сеитов возглавляли полки, в которые входили татары; Кинзя Арсланов командовал башкирским полком; Федор Иванович Дербетев — полком ставропольских православных калмыков; Афанасий Тимофеевич Соколов (Хлопуша) был «над заводскими крестьянами полковник».
Во всем войске устанавливались казацкие порядки. Солдаты, перешедшие на сторону восставших, объявлялись «государственными казаками» и стриглись по-казацки. Уходили в казаки заводские
Точный учет состава войска отсутствовал. В некоторых полках и отрядах все же заводили списки «служивых казаков», но в силу текучести состава попадали в список только командиры. Правда, в некоторых полках и отрядах все же заводили списки «служивых казаков». Слабая дисциплина оставалась больным местом. Пресечь дезертирство и установить строгую дисциплину в армии восставших было очень трудно, хотя какие-то попытки в этом направлении и предпринимались. Так, например, лагерь пугачевцев под Оренбургом был окружен пикетами, дозорами, караулами, но пароля не было. Достаточно было откликнуться одним словом «казаки», и дозор беспрепятственно пропускал пришедших.
Обучение военной сноровке больше напоминало соревнование в стрельбе, скачках, рубке и т. д. Артиллерийской стрельбе часто обучал сам Пугачев, мастерски стрелявший из орудий, либо канониры из солдат, перешедших на сторону восставших.
Особенно отличался канонир Волков, за ревностную и верную службу получивший от Пугачева денежное вознаграждение и воинское звание сотника. Подъем и отбой в лагере восставших в Берде под Оренбургом производился в одно и то же время выстрелом из «вестовой» пушки. Тревогу объявляли звоном в набатный колокол.
Пугачев, Государственная военная коллегия и полковники повстанческого войска, стремясь укрепить дисциплину, требовали от сотников и есаулов «воинскую команду содержать в великой строгости и вам послушании». Дезертирство всячески преследовалось. Государственная военная коллегия ввела написанные на бумаге или жестяные «билеты», выдававшиеся освобожденным от службы в повстанческом войске или получившим отпуск. Войско получало денежное жалованье, но нерегулярно. Ведавший казной Максим Шигаев выдавал то по рублю, то по 5–6 рублей на человека. У Пугачева была своя гвардия — «непременный караул» из 25 яицких казаков, потом он был увеличен до 50 человек. Пугачев собирался одеть их в мундиры из зеленого сукна, наподобие мундиров преображенцев.
Кроме Главной армии войско восставших состояло из больших отрядов, длительное время действовавших почти самостоятельно и возглавлявшихся деятельными и способными военачальниками. Среди них особенно выделялись полковник Иван Никифорович Зарубин-Чика, полковники Иван Никифорович Грязнов, Афанасий Тимофеевич Соколов, командир «сибирского корпуса» Иван Наумович Белобородов, «главный российского и азиатского войска предводитель» бригадир Иван Степанович Кузнецов, вожди восставших башкир «походный полковник и бригадир» Салават Юлаев, Кинзя Арсланов, Батыркей Иткинов, мишари Канзафар Усаев и Бахтиар Канкаев, калмык Федор Дербетев, татары Садык Сеитов и Мясогут Гумеров.
Среди командного состава войска восставших были казаки (52 человека), крепостные крестьяне (38 человек), заводские крестьяне и работные люди (35 человек), украинцы, башкиры, татары, калмыки, мещеряки, чуваши, удмурты.
На первом этапе Крестьянской войны связь между Главной армией и отдельными отрядами была более или менее постоянной и регулярной, на втором и особенно на третьем ее этапах она все больше и больше нарушалась.
Войско восставших было основано на добровольных началах. Зная отношение народа к ненавистной, страшной царской рекрутчине, Пугачев в своих манифестах объявлял о ликвидации рекрутских наборов. В армию Пугачева, в войска его полковников, в отряды «пугачей» шли добровольно. «В службу» Пугачеву набирали «охотников». Народ шел в войско «Третьего императора» «охотою», «самопроизвольно», «вседушно», «стар и млад». Оставалось только собрать его в отряды и вооружить. Это уже было труднее. Пугачев на следствии говорил: «Я и так столько людей имел, сколько для меня потребно, только люд
Нередко к крестьянам и работным людям, добровольно уходившим «в казаки», предъявлялись определенные требования. Брали молодых людей, «хороших доброконных и вооруженных ребят», «хорошего состояния». Кроме казаков, активных пугачевцев из крестьян, работных людей, солдат, которых правительство отличало от «подлинно воинских казаков», в войсках восставших принимали участие «понятые» и «подводчики», которых набирали или для придания законного характера действиям казаков («понятые») или для перевозки имущества («подводчики»). По мере того как летом 1774 г. Большая армия вынуждена была все стремительнее уходить от противника, в нее могли вступить лишь конные или имеющие повозки.
Так «самопроизвольно» создавалось войско восставшего народа. Повстанцы придавали большое значение «регалиям» — знаменам, медалям, орденам, а также чинам, которые как бы подтверждали и утверждали права войска Пугачева на звание «армии», «войска» и ставили его выше обычных отрядов восставших крестьян. Наличие знамен как в Главной армии, так и в отдельных отрядах придавало соединениям восставших характер подлинного войска, войска «императора». (Не случайно и название этой книги — «Под знаменем Крестьянской войны».) Еще готовясь к выступлению, Пугачев заботился о знаменах. Их привозили из Яицкого городка, шили из закупленной материи и жены яицких казаков, и жены работных и посадских людей. Одно из таких знамен более 100 лет назад видел в арсенале Преображенского полка академик живописи П. П. Соколов: «Это была простая длинная, толстая палка… с навернутым на нее грубым куском полотна довольно широких размеров, походившим скорее на простыню, чем на знамя. На этой-то простыне были написаны толстой кистью, обмокнутой, вероятно, в жидко разведенный деготь, слова, из смысла которых нетрудно догадаться, что это была одна из тех прокламаций, которые высылал вперед Пугачев, когда приходил к какому-нибудь городу или крепости перед их штурмом».
Конечно, агитационное значение такого знамени было очень велико. В Государственном историческом музее в Москве хранится пугачевское знамя, представляющее собой холстинное полотнище, прикрепленное к черному древку. Полотнище четырехугольное, в середине из темно-красного, более тонкого холста, пересеченного двумя перекрещивающимися полосами серого грубого холста, из которого сделана и кайма. На большинстве пугачевских знамен был вышит один восьмиконечный раскольничий крест. Встречались знамена с изображением Николая-чудотворца или Христа. В Главной армии Пугачева имелось даже знамя голштинского Дельвигова драгунского полка, входившего в состав русской армии при Петре III. Оно было отбито у повстанцев Михельсоном в бою под Царицыном. Этот факт очень напугал Екатерину II: знамя могло помочь Пугачеву подтвердить «подлинность» императорского звания. Петр III был голштинцем по происхождению (его отец был герцогом Голштинским).
В Главном войске Пугачева были утверждены награды за отличия и заслуги. Пугачев «дарил» медали. Медали делались из рублевиков с портретом Петра III. К медалям приделывали ушки, в которые вдевали ленты. Были медали серебряные и позолоченные, размерами поменьше и побольше. 50 лет назад в Саратове у одного коллекционера хранилась медаль Пугачева с изображением восьмиконечного раскольничьего креста с надписью: на одной стороне — «Божиею милостью мы Петр III», а на другой — «Жалую сию полтину за верность». Наградой был и восьмиконечный латунный крест с надписью: «Царь Петр Федорович жалует тебя крестом, бородой и волей казацкой 1774». Эта надпись подтверждает лозунги пугачевских манифестов. Медали делали мастера из Саранска, Пензы, Алатыря. Кроме того, Пугачев награждал медалями «За Франкфуртскую и Пальцигскую баталии», учрежденными еще при императрице Елизавете во время войны с Пруссией.