Рождение Орды
Шрифт:
Орки онемели. Обедать с пророком, вождем всех дренеев? Эх, лучше б тот огр расплющил их дубиной…
Двинулись послушно за Ресталааном по извилистым улочкам, ведущим от подножия горы до большого здания, возвышающегося над городом. Твердым, идеально ровным ступеням, казалось, нет счета — Дуротан изрядно запыхался.
Наконец добрался, встал, рассматривая с любопытством похожее на улиточью ракушку строение, а Ресталаан позвал:
— Оглянитесь!
Орки подчинились — и снова замерли, не в силах и дохнуть. Под ними, будто россыпь самоцветов на лугу, лежал
— Мне не хотелось бы хвастаться, но я горжусь моим городом и народом, — сказал Ресталаан. — Нам пришлось нелегко, но мы полюбили Дренор.
Я никогда не думал, что выпадет сказать об этом рку. Пути судьбы воистину неисповедимы.
На сильном лице его отразилась глубокая, древняя печаль. Но ненадолго. Улыбнулся снова и позвал:
— Пойдемте, вас ждут!
Молча, пораженные до немоты, впитывая жадно виды, запахи и звуки чужого города, молодые орки ступили следом в дом главы города. Зашли в комнату, причудливо изукрашенную, прекрасную, но оставлявшую странное ощущение клетки.
Изогнутые стены, изнутри не менее изящные и красивые, чем снаружи, казалось, замыкали в себе, давили. В чашах лежали фрукты — бери и ешь!
Для орков была приготовлена причудливая одежда, а посреди комнаты стояла красивая лохань с водой, такой горячей, что аж парила.
— Чтоб пить — слишком горячо, а чтоб отвар делать — слишком много, — определил Дуротан.
— Это чтобы мыться, — ответил дреней.
— Мыться?
— Удалять грязь с тела.
Оргрим глянул с подозрением — нет, кажется, этот Ресталаан серьезно говорит.
— Мы не моемся, — проворчал орк сердито.
— Но мы плаваем в реках летом, — заметил Дуротан. — Может, это похоже.
— Вам не нужно делать ничего неудобного или неприятного для вас, — сказал Ресталаан. — Ванна, еда, питье — все здесь для вашего удовольствия. Пророк Велен встретится с вами через час.
Я приду и позову вас тогда. А сейчас нуждаетесь ли вы в чем-либо?
Орки замотали головами. Ресталаан кивнул и скрылся за дверью. А Дуротан глянул на Оргрима.
— Как думаешь, мы в опасности?
Тот посмотрел на странную одежду, на ванну.
— Вряд ли. Но… будто в пещере какой. Я б в палатке лучше.
— Я б тоже.
Дуротан подошел к стене, потрогал изогнутую поверхность. Под пальцами — прохладная гладь.
А ожидал, что окажется теплой, живой, что ли…
Указал на воду:
— Хочешь попробовать?
— Не-а, — ответил Оргрим.
Оба рассмеялись, но все же ополоснули лица и обнаружили, что горячая вода очень даже приятна. Затем поели фруктов, попили воды и решили сменить свои засаленные, измызганные рубахи на дренейские тканые сорочки, но кожаные штаны переодевать не стали.
Время прошло быстрей, чем ожидали. Как раз принялись состязаться — кто сумеет погнуть ножку кресла? — когда в дверь тихонько постучали.
Оба вскочили, потупились виновато — Оргрим таки управился погнуть, и ножка теперь выглядела криво.
— Пророк ждет вас, — сообщил Ресталаан.
«Вот — Старейший!» — подумал
Пророк был на голову выше самых рослых стражей города, хотя казался не столь сильным. Его тело, одетое в мягкие, легкие одежды, казалось тоньше, не столь мускулистым. А кожа светилась удивительной, теплой алебастровой белизной!
Глаза же, глубокие, мудрые, сияли яркой синевой, и окружали их морщинки. Велен, должно быть, не просто Старейший — но глубокий, древний старик. Серебряные его волосы не лежали на плечах, а были причудливо заплетены, собраны в пучок на голове. Борода спускалась серебристой волной почти до пояса.
«Не Старейший и даже не древнейший старик, — подумал Дуротан, когда искристо-синие, пронзительные глаза глянули в самую душу, — кажется, время вообще не властно над ним».
Ресталаан говорил, что прожил больше двух сотен лет — а ведь Велен намного, намного старше.
— Добро пожаловать! — произнес Велен мягко, вставая, кивая в знак приветствия.
Волосы его колыхнулись в такт движению.
— Я — Велен. Я рад, что мои люди наткнулись на вас сегодня, хотя не сомневаюсь, что через несколько лет вы станете более чем способными совладать с огром или даже с парой гроннов сами.
И снова у Дуротана возникла странная уверенность — это не просто вежливые слова. И Оргрим ощутил это — выпрямился горделиво, глянул в глаза дренея как равный.
Велен указал — садитесь. Дуротан ощущал себя очень неуклюже и неловко, сидя в резном изукрашенном кресле за прекрасно убранным столом. Лишь когда принесли еду, почувствовал себя лучше — нога талбука, жареные белоперки, большие ломти хлеба, овощи грудами на тарелках — знакомая, понятная еда. Почему-то ожидал вовсе диковинного, незнакомого. Но если подумать — с какой стати? Пусть и строения их, и уклад жизни были совсем не похожи на оркские, но, как и орки, дреней питались дарами земли. Разве что манера готовить отличалась: орки или варили еду, или жарили на открытом огне, когда вообще решали готовить. Частенько мясо ели сырым. Но, пусть привычно приготовленная или нет, еда — это еда, а эта была восхитительна!
Велен оказался замечательным хозяином: много расспрашивал, искренне интересовался ответами. Когда юношам позволено охотиться на огров? А когда — выбирать жену? Какая еда у них любимая? А какое оружие?
Оргрим разгорячился, разговорился больше Дуротана, принялся рассказывать про свои подвиги. Правда, приукрашивать ему не пришлось — Оргримовы дела и без того внушительны.
— Когда мой отец уйдет к предкам, Молот Рока перейдет ко мне! — объявил Оргрим с гордостью, — Это древнее, благородное оружие. Оно всегда переходит от отца к старшему потомку!
— В твоих руках он замечательно послужит, — заметил Велен, — Но, надеюсь, пройдет еще много лет, прежде чем Молот Рока перейдет к тебе.
Кажется, необходимость отцовой смерти для того, чтобы молот попал к Оргриму, в голову молодому орку не приходила. Потому тот приуныл и замолк. А Велен улыбнулся, но в улыбке его виделась грусть. Сеть тонких, едва заметных морщинок появилась на алебастровой коже — будто тончайшая паутинка.
— Опиши этот молот. Кажется, это воистину могучее оружие.