Рождение ярости Гион

ле Гион Илья

Пока он раздумывал над этим, темные фигуры контрабандистов уже успели залезть в карету, и та сразу же помчалась в конец улицы.

Может и к лучшему, что они уехали. Он не хотел ввязываться в неприятности, когда на носу открытие порта. Инго пошел дальше, теперь раздумывая над словами наемника. Каждый год ворота в залив открывают в разные дни. Обычно это становится известно за три дня. А за день до открытия, у ворот скапливается множество судов. По сути, открытие порта — это небольшой праздник, когда торговцы из разных концов империи и других стран привозят в Вестерклов свои товары.

Добравшись

до своего жилища, Инго открыл заколоченную дверь. Он специально не стал отрывать доски, которые были прибиты к ней, чтобы складывалось ощущение будто дверь намертво прибита. Спустившись в подвал, он кинул мешок с едой на ближайшую тумбочку, и плюхнувшись на груду одежды, которая заменяла ему кровать, тут же уснул.

* **

На следующее утро Инго встал пораньше. Ему не терпелось убедиться в словах наемника о том, что ворота должны открыть завтра. Ведь если это правда, то сегодня уже должны прибыть первые корабли.

Умывшись под ледяной струей воды и быстро перекусив, он вышел из дома. На улице было светло, и дул прохладный весенний ветер. Накинув капюшон, он побрел вверх, в сторону огромного серого храма.

Пройдя по заброшенным улочкам, он вступил на чистую улицу третьего яруса. По брусчатой дороге уже сновал народ, а священники вовсю горланили свои проповеди:

— …и одарил светом истины! Ибо истина — есть меч Его! «Сражайтесь, ибо лож — враг наш» — сказал Он! — кричал священник, одетый в золотые одежды и с серебряным венком на голове.

— Владыка Костей послал нам это испытание, дабы укрепить нашу веру! Молитесь! Молитесь Шести! И тогда император Лионель исцелится! — кричал другой священник.

Инго прошел мимо одной женщины, которая сложив руки вместе, смотрела на священника безумным взглядом, и повторяла каждое сказанное им слово.

«На что они надеются? Еще не было ни одного случая, когда человек больной пепельной оспой, выздоровел.» — подумал Инго.

В нескольких шагах от первого священника, стоял еще один. Рядом с ним собралось больше народу. Как и первый, он был одет в золотые одежды с венком на голове.

— Не принимайте никаких подношений от блудниц из храма Силестии! Эта распутная вера! Они отдают кости наших мертвых детей цепным ведьмам, дабы те проводили свои темные ритуалы! В их сердцах живет только похоть и тьма! Не верьте ни единому их слову! — он говорил это с таким рвением, что забрызгал слюной свой золотой наряд.

Пройдя мимо всего этого балагана, Инго свернул в ближайший переулок. Здесь не было людей, лишь несколько кошек сидели на мокрых скамейках. Подойдя к одной из таких скамеек, Инго уставился на стену позади нее. На стене находилась большая доска с объявлениями. Большую часть на ней, конечно, занимали расписания разных церковных служб вперемешку с молитвами. Но внизу было несколько объявлений о розыске.

Инго уже давно стал просматривать объявления, надеясь, что сможет найти там хоть какой-то намек на сестру или пиратов, которым ее отдали. Но в основном там красовались портреты разных контрабандистов и повстанцев в главе с Гантэром де Сильво.

Как и всегда, Инго не увидел ничего нового. Все те же хмурые лица глядели на него с листов промокшего пергамента. Пиратов вообще ловят? Почему нет ни одного объявления о их розыске?

С

грустью, он пошел дальше по направлению к главной улице. Выйдя наконец на светлый участок дороги, он посмотрел направо. Там, в конце улочки, выглядывала ветка яблони, на которой уже успели набухнуть почки. После того, как он побывал в доме Стенторианов, Инго несколько раз возвращался, чтобы проверить заметил ли кто сломанный замок. Примерно через неделю он увидел новую цепь с замком. После этого он перестал навещать дом, стараясь держаться поближе к трущобам. Иногда он выходил из города в лес, за хворостом. Благо, что стражники скоро перестали проверять всех, кто проходит через ворота. Наверно им просто надоело весь день стоять на морозе.

Идя по брусчатой дороге, Инго стал замечать справа от себя женские фигуры, облаченные в серые одежды. Подняв взгляд, он увидел большой белый забор, за которым виднелось огромное здание собора. Погруженный в раздумья, Инго и не заметил, как дошел до собора святой Силестии. Жрицы храма, как и всегда, стояли и предлагали прохожим только что выпеченный хлеб с сыром.

Пройдя еще немного, он увидел большие железные ворота, у которых столпилась небольшая группа послушниц.

— А я говорю нет! Я не позволю тебе принимать эту веру! — услышал он рассерженный женский голос.

Инго увидел среди серых нарядов жриц, кроваво-красный плащ. Его обладательница, какая-то знатная дама в большой шляпе, держа за локоть одну из послушниц, пыталась вытянуть ее из толпы.

— Я не желаю, чтобы мою дочь считали шлюхой! — кричала она.

— Я вправе сама решать, какую веру мне принимать! — со слезами на глазах ответила девушка. — Я не хочу служить богам, которые не принимают меня такой, какая я есть!

Раздался громкий шлепок, и девушка повалилась на землю держась за щеку.

— Да как ты смеешь говорить так о Владыках?! Не прикасайтесь ко мне, ведьмы! — она отпрянула от жриц, которые попытались успокоить ее. Повернувшись к карете, которая стояла позади нее, женщина воскликнула:

— Вы слышали это, преподобный Юстиус?! Девочке промыли мозги! Вы сможете что-нибудь сделать? Может сообщить инквизиторам?

— Не нужно. — раздался спокойный голос из окошка кареты. — Истинная вера приходит со временем. Я думаю, юная Аннабель скоро поймет какой грех совершила. Но Владыка Неба милостив, и простит ее за это.

Женщина смерила лежавшую у ее ног девушку взглядом полным презрения, смешанным с горечью. Затем, молча развернулась и сев в карету, уехала.

Инго не стал оглядываться. Такие картины можно было наблюдать сплошь и рядом в этом районе. Адепты церкви Шести Владык часто ругались с последователями Силестии. Склоки умолкали лишь тогда, когда в город приезжали цепные ведьмы. И это не мудрено, ведь Белланима была центром, где и зарадилась церковь Силестии, а ведьмы были ее последователями.

Через некоторое время, которое Инго скоротал на багажнике имперской повозки, он наконец добрался до деревянных перил, с которых начинался вход на главный мост. Именно отсюда, каждый год, он с Серрарой наблюдал за прибытием кораблей. Ветви дубов, еще голые после зимы, не загораживали своими листьями каменные ворота, и можно было спокойно наблюдать за всем, что творится внизу.