Рождение женщины. Истории возможных превращений
Шрифт:
— Страдать, переживать, испытывать боль из-за того, что произошло не так, как хотелось бы — вполне нормально, — сказала на это Агния. — Но с этой болью надо вовремя попрощаться. Отдать ей дань, воздать все почести, и отпустить. Идти дальше. А иначе ты порождаешь призраков, которые тянут к тебе из прошлого руки, норовят ухватить и затащить назад, лишить свободы и не дать двигаться дальше. Не случайно же люди, застрявшие в прошлом, практически никогда не могут достичь чего-то в настоящем.
Да, сожаления о прошлом и правда имеют способность утягивать нас от настоящего. Но чтобы эти сожаления
Жил-был в одном городе добропорядочный горожанин, звали его Ганс. Был он прекрасным краснодеревщиком, делал замечательную мебель. И все было бы хорошо, но однажды прошел слух, что возле дома Ганса по ночам собираются призраки. Видели их все его соседи. И что с каждой ночью привидений этих все больше. И цепями они гремят, и жутко завывают, плачут и стонут, и даже зубами скрежещут так, что всему кварталу спать не дают.
Чем больше эти слухи распространялись по городу, тем меньше у Ганса становилось заказчиков. Горожане рассуждали резонно: если этот мастер с привидениями водится, он может и нам в шкаф или трельяж призрак посадить! А кому нужна такая радость?
И вот настал день, когда никто не пришел к Гансу заказывать мебель. Хотел он сам, для собственного удовольствия пару стульев сделать — да вдруг выпали все инструменты у него из рук, и работа не заспорилась. Как тут работать, если он только и мог теперь, что к звукам за окном прислушиваться, да опасаться, как бы эти призраки не начали к нему в дом пробираться.
И вот навесил он огромные замки на двери, окна все ставнями закрыл, щели законопатил. А сам начал перед сном уши затыкать, чтобы воя и скрежета страшного не слышать. Но все равно жуткие эти звуки до его ушей добирались. Да и соседи начали ему свое возмущение выказывать, мол, жить всем мешаешь, ушел бы куда-нибудь и увел своих привидений!
— Почему это они мои? — возмутился Ганс.
— А чьи же? — в один голос закричали соседи. — Вокруг твоего дома собираются, значит, твои. В общем, давай, решай с ними что-то, или мы сами примем решение, что с тобой делать.
Подумал Ганс, что работы для него здесь все равно нет. Выходит, и правда лучше ему уйти из города.
Собрал он в дорогу самое необходимое, взял скопленные на черный день золотые монеты, и покинул город. День шел, а к вечеру утомился и прилег отдохнуть у дороги. А проснулся от того, что услышал неподалеку уже знакомый вой, скрежет зубов и звон цепей.
Испугался Ганс не на шутку. Он ведь не верил, что призраки за ним увяжутся. Получается, что дома надежнее было, за замками и ставнями? А здесь, в чистом поле, он совершенно беззащитен!
Остаток ночи просидел Ганс, дрожа от страха всем телом, и глядя на дорогу, где в отдалении маячили темные тени.
Но вот настало утро, тени развеялись, и Ганс решил отправиться дальше. Шел целый день, а к ночи сморил его сон, и он уснул.
Вновь проснулся от жуткого завывания, которое слышалось теперь гораздо ближе, чем в предыдущую ночь. Тени теперь были совсем рядом и тянули к нему свои руки! Сквозь завывания призраков послышались Гансу слова:
— Вернись, Ганс! Вернись к нам! Останься, не ходи!
Опять всю ночь
Проснулся же от того, что жуткий вой раздался прямо над его ухом. Открыл он глаза, хотел подняться, да понял, что не может, потому что связан по рукам и ногам! Призраки стояли вокруг тесным кольцом и их руки тянулись прямо к нему.
— Отпустите меня! — закричал Ганс в ужасе. — Кто вы такие? Что вам нужно?
— Ты не сможешь идти дальше, Ганс, — зашелестели вокруг бесплотные голоса, — мы не отпустим тебя, мы хотим, чтобы ты остался с нами.
— Хорошо, — сказал Ганс, который немного успокоился, поняв, что убивать его, кажется, они не собираются. — Только развяжите меня сначала. И дайте мне разглядеть вас получше. Пора нам уже, наконец, познакомиться. А то сколько времени уже кругами ходите. Говорили бы сразу, что надо.
Призраки посовещались и решили Ганса развязать. Тогда он, размяв затекшие руки и ноги, подошел к первому, самому большому привидению, и взглянул ему в лицо:
— Ну, давай, рассказывай, кто таков будешь…
И вдруг произошло что-то необъяснимое — на том месте, где Ганс видел только серое пятно, начали проступать человеческие черты — и лицо это было очень милое, девичье. Ганс так и ахнул: он узнал свою первую любовь, девушку, на которой он хотел когда-то жениться, да так и не сделал это. И даже не знал, как сложилась ее судьба дальше.
— Элиза…, — только и смог произнести он.
— Да, это я, твоя несостоявшаяся любовь, — сказал призрак голосом Элизы. — Ты знаешь, у нас с тобой было бы двое детей, мальчик и девочка. Мы могли быть очень счастливы. Но ты решил иначе…
— О, если бы ты знала, как я раскаиваюсь! — вскричал Ганс. — Я всю жизнь жалел, что потерял тебя. Да и сейчас не могу без боли вспоминать о том, как мы расстались. Но Элиза, может, нам не поздно начать все сначала?
— Увы, — произнес призрак, — после того, как ты бросил меня, я ушла в монастырь, и там закончила свои дни. Я умерла, Ганс, все потеряно. Ничего нельзя возвратить.
— Так неужели это прошлое будет преследовать меня до конца дней?
— Оно следует за тобой, пока ты не воздашь ему должное. Почти мою память, Ганс. Отдай должное моим и своим страданиям. Посади у дороги самые прекрасные цветы в честь твоего несбывшегося счастья. Так ты сможешь упокоить меня, я больше не буду тебя преследовать.
Ганс обещал призраку, что обязательно сделает это, посадит цветы в честь утраченной любви. А потом подошел к следующему привидению:
— А ты кто?
Сквозь тьму проступили человеческие черты, и увидел Ганс, что это лицо его учителя музыки — ведь когда-то давно, в детстве, он играл на скрипке. Причем так хорошо, что прочили ему быть великим музыкантом. Но потом то ли лень его одолела, то ли еще что — и бросил он это занятие.
— Я — твое несостоявшееся призвание музыканта, — сказал призрак голосом бывшего учителя. — Ты действительно мог быть великим музыкантом, Ганс, знаменитым на весь белый свет. Твои концерты проходили бы в лучших концертных залах, и почестей тебе воздавали бы больше, чем королевским особам.