Рожденная без мамы
Шрифт:
– Тебя жалко.
И почему тогда ты ничего не сделала? Не приняла все возможные меры, чтобы ничего подобного никогда не повторилось? Эти вопросы я ни разу ей не задавала.
Пора назвать все вещи своими именами. Моя мать швырнула меня в возрасте примерно трех-четырех лет, и я проехалась на боку пару метров.
Теперь я знаю, мне удалось это принять, проплакать по этому поводу, ведь у меня не было мамы. Мама рада своему ребенку, мама любит, мама жалеет, мама заботится, мама поддерживает и защищает. Выходит, я родилась без мамы. Сразу осталась без нее еще в утробе. Что поделать?
Разумеется, как и у всех детей, у меня есть
Не каждая мать становится ребенку мамой.
Мамой могут стать не все. Как и матерью, может ведь у женщины быть бесплодие. По этой части ни у кого не возникает сомнений. Так вот, как и физиология у всех разная, так и психика людей и их эмоциональные возможности могут отличаться. А некоторые ментальные нарушения, на мой взгляд, вообще несовместимы с материнством.
История, которую я решилась рассказать здесь, будет о том, каково это, жить и расти без мамы, в то время как для всего общества она у тебя есть, раз ты не в детском доме. А еще о том, как воспрять духом и найти себя, обрести счастье вопреки всему.
Если у вас тоже не было той любящей мамы, о которой все говорят, то мой пример, надеюсь, поможет залечить душевные раны и разрешить себе выбирать лучшую жизнь.
Горькие гостинцы
Когда я пошла в школу, то первые три года учебы жила с бабушкой. Ее дом располагался буквально в двух шагах от школьных ворот, и это было названо основной причиной, почему я буду жить с ней.
На самом деле, как я думаю, матери нужно было устраивать личную жизнь после развода с моим отцом, а еще она, судя по всему, боялась мне что-то сделать и столкнуться с последствиями. Ей не хватало абсолютно никакого терпения, чтобы учить со мной уроки. А у меня было повышенное внутричерепное давление (которое само прошло в подростковом возрасте), и врачи запретили перегружать мою голову, необходимо было очень внимательно относиться к моему самочувствию, давать возможность полежать при малейшем недомогании и дозировать занятия. Иначе у меня даже могла развиться эпилепсия.
Бабушка была терпеливой, садилась рядом со мной, подолгу объясняла все и показывала, не кричала и не сердилась. Но в этот вечер в квартире была еще и мать. Она пришла к нам в гости. Странно звучит, правда?
Так вот, мать находилась неподалеку и источала злость, мне стало сложнее сфокусироваться на задании. Бабушка корпела надо мной, но я словно застыла, ничего не могла понять.
И тут я почувствовала, как меня грубо схватили за волосы, и моя голова резко наклонилась вперед. Щеки и лоб ощутили на секунду прохладную поверхность стола и шероховатость открытой тетради.
Внутри все дрожало, а моя голова уже откинулась назад, в свое обычное положение. Даже не помню, плакала я или нет, только какой-то ступор, похожий на шок. И голос бабушки: “Что ты делаешь?!!” Но как-то глобально повлиять на свою дочь она не могла. “Твоя мать еще в молодости была агрессивной”, – говорила бабушка, словно извиняясь. Возможно,
Не помню, как мать ушла к себе домой в тот вечер, и что мы с бабушкой делали после ее ухода. Только на всю жизнь это оставило рану в моем сердце, которую я не могла забыть. Оказалось, что меня можно просто так взять и ударить головой по столу. И за это ничего и никому не было, никто даже не признал, что это было недопустимо. Хотя, бабушка скорее всего пыталась меня утешить, возможно, принесла чаю и конфет. Но что это для того, кого пнули в душу?
Физических последствий этот инцидент не имел, разумеется, удар был не такой силы, чтобы осталась шишка или синяк, и на другой день я как обычно пошла в школу.
Более того, я так же продолжила скучать по матери и ждать ее прихода. Ну конечно, я ведь была ребенком и тогда еще не могла отсоединить реального человека от несуществующего образа мамы, который нарисовала в своем сердце. Я верила в иллюзию, чтобы выжить.
Мы никогда не говорили о том случае. Даже когда в качестве аргумента в свое оправдание она выпаливала: “Ну я же тебя не избивала!” Мое горло сжималось, и я не могла выговорить, что меня очень сильно обидел тот случай, и что это тоже было физическим проявлением агрессии. Значит, сказать, что она меня никогда и пальцем не тронула нельзя.
Все просто продолжили жить как жили. Я с бабушкой. Год, второй, третий. Моя мать – отдельно. И все это время мне приходилось ходить около сорока минут в другой микрорайон к ней в гости. Она налаживала личную жизнь у себя на квартире.
Я приходила на выходных, гуляла во дворе с детьми, зимой каталась там на горке, иногда с нами проводил время и ее ухажер. А потом я возвращалась к бабушке.
Не помню, как звали ту девочку. Мы бегали по детской площадке, веселились. И я как-то между делом бросила, не придавая этому никакого значения:
– А я к маме в гости пришла!
Девочка изменилась в лице, она тогда не понимала, что открывает мне глаза на правду.
– Как это? К маме в гости разве можно приходить? Я всегда живу с мамой и папой.
Сейчас я бы обняла эту девочку. Надеюсь, что у нее все хорошо, родители любят ее, у них теплые отношения, они собираются в семейном кругу, и ей там тепло, ей не хочется оттуда убежать, спрятаться, исчезнуть. Хотя, разумеется, далеко не факт, что в той семье все было столь безмятежно, а девочка просто жила с родителями в одном доме. И меня напугал тот факт, что это нормально, всего лишь нормально, и у меня этого нет. Это не идеально, не сверхуспешно, а просто нормально, как у всех. С родителями не живут только те дети, у которых их нет.
Зато сколько раз я слышала потом, когда стала взрослее, начала больше и больше понимать происходящее, и меня пытались заковать в более надежные кандалы, используя фразы вроде: “Не бывает идеальных родителей” и “Ты сама тоже не будешь для своего ребенка идеальной”.
Теперь я понимаю, что речь шла о нормальных вещах, на которые я имела право рассчитывать, я никого и не требовала быть идеальными. Меня лишили НОРМАЛЬНЫХ, базовых вещей. Когда в университете проходит экзамен, то для отличника, сдавшего один предмет на оценку “хорошо”, уместно будет сказать: “И так сойдет. Пусть будет не идеально, я тоже имею право где-то расслабиться”. Но когда это скажет тот, кто завалил сессию, эти слова от него будут звучать глупо. Так и здесь.