Рожденная чародейкой
Шрифт:
— Я ее видела, — сказала Аверан. — Она очень большая, но она опустошительница.
Биннесман покачал головой, словно не мог поверить.
— Не простая опустошительница.
— А что будет, когда она свяжет эти печати? — спросил у него Габорн. — Как это подействует?
— Она собирается связать против нас Силы Огня и Воздуха, — ответил чародей. — Земля и Вода ослабеют. Жизнь… изменится столь коренным образом, что я даже не могу представить последствий.
Джеримас заключил:
—
— Нет! — сказала Аверан. — Она не хочет его уничтожать… хочет только превратить в такое место, где мы жить уже не сможем.
— Такое возможно? — спросил Габорн у Биннесмана. Биннесман нахмурился, почесал бороду.
— Если она познала столь большую часть Главной Руны, подобного ей по силе существа мир еще не видал…
— Аверан, — сказал Габорн. — Мешкать нельзя. Необходимо отыскать эту Хозяйку и убить ее, и сделать это надо быстро. Как до нее добраться? Ты сказала, что карту составить не можешь. Но еще ты сказала, что узнала все это, поев мозга опустошителей. Есть ли такие опустошители, чей мозг поможет тебе узнать дорогу — другие разведчики, к примеру, или еще кто?
Аверан посмотрела на него с трудноопределимым выражением в глазах. То была смесь отвращения, колебания и искреннего желания помочь.
— Возможно! — сказала она с таким видом, словно прежде об этом не думала. — В Подземном Мире есть указатели разных направлений.
— Указатели? — переспросил Габорн. — Чтобы их понять, тебе надо выучить их язык? Это не у каждого опустошителя в мозгу?
Аверан, качнув головой, сказала смущенно:
— Нет. Опустошители говорят не на одном языке.
— Как это? — спросил Габорн. — Как рофехаванцы и тайфанцы?
Аверан принялась объяснять:
— Не так. Вот плотник, например — он разговаривает не так, как воин, правда? Для инструментов и для работы у него свои названия, свой язык. У опустошителей то же самое. У каждого свое занятие. И есть один опустошитель, который нам нужен, если вы хотите добраться до Великой Хозяйки. Опустошитель… не знаю, как его имя. Это же просто запах.
— У него есть какие-то особые приметы? — спросил Габорн.
Аверан наморщила лоб.
— Он — Хранитель Путей, — сказала она медленно, пытаясь найти точные слова. — Пролагатель Путей. Он знает, куда ведут все дороги Подземного мира, какие из них закрыты и какие охраняются.
— Сколько этих чудовищ в орде?
— Одно.
— Только одно?
— Да! — сказала Аверан. Глаза ее сверкнули. — Только одно — большой самец с тридцатью шестью щупальцами, с огромными лапами, на которых руны. Я… если увижу и учую запах, я его узнаю!
Габорн отступил на шаг, взглянул на Иом. В глазах его появилось затравленное выражение загнанного в ловушку зверя. Иом поняла, что он
— Господа, — сказал Габорн окружающим рыцарям, — седлайте коней. Через час мы должны быть в Каррисе.
ГЛАВА 11
НЕСТОЯЩАЯ МЕЛОЧЬ
Чудеса столь же заурядная вещь, как тополиный пух и паутина. Люди обычно забывают об этом — пока не услышат плач новорожденного младенца.
Биннесман стянул с Боринсона серое одеяло, заглянул под тунику и, нахмурясь, отвел глаза.
— Он заразился. Надо сбить жар.
Чародей торопливо, чтобы не увидели прохожие, снова укрыл больного одеялом, но было поздно. Когда Миррима вышла из постоялого двора, она обнаружила в телеге двух оруженосцев, глазевших на рану. Их она прогнала. Но к этому времени вокруг телеги уже стали собираться рыцари, знавшие Боринсона кто лично, кто понаслышке, и Миррима на своем опыте убедилась, что ничто не притягивает толпу столь быстро, как толпа.
Боринсон лежал на душистом сене без сознания. Состояние его беспокоило Мирриму. Ей приходилось видеть, как умирают люди. Муж ее, судя по его виду, вполне мог протянуть еще день-другой, но она все равно тревожилась. Бывает, больные умирают именно тогда, когда кажутся выздоравливающими.
Лицо его блестело от пота. Вокруг запрягали лошадей лорды и оруженосцы, собиравшиеся ехать с Габорном на юг. Те же, что уже были готовы, стояли, облокотясь на телегу, и глазели на Боринсона.
Аверан и вильде вышли к больному вместе с Биннесманом. Он повернулся к девочке.
— Знаешь, как выглядит душистый ясменник?
— С белыми цветами? — спросила Аверан. — Скотник Бранд клал его листья в вино.
— Умница, — сказал Биннесман. — Там, позади дома, я видел под оградой кустик. Пойди сорви дюжину листьев.
Аверан побежала вокруг постоялого двора, а Биннесман ненадолго вернулся в дом. Вокруг телеги собралось уже человек двадцать.
Подошел рыцарь из Мистаррии с длинными черными усами и тоже заглянул в телегу.
— Сэр Боринсон? Он ранен?
— Да, — сказал кто-то из зевак, — получил худшую из ран.
— В голову?
— Еще хуже… остался без орешков. Рыцарь перегнулся через край телеги, пытаясь разглядеть рану.
— Если хотите посмотреть, — сказала Миррима, хватая его за руку, — это будет вам кое-чего стоить!
— Стоить? — переспросил рыцарь и обезоруживающе улыбнулся. — Чего же?
— Глаза, — сказала Миррима. Толпа вокруг разразилась хохотом.