Рожденная для славы
Шрифт:
Первым арестовали Балларда. Его заточили в Тауэр, подвергли пыткам. Уолсингэм хотел получить у него признание, но иезуит никого из своих не выдал. Впрочем, Мавр и не нуждался в этой информации, поскольку знал всех злоумышленников наперечет.
Главной целью Уолсингэма было опорочить Марию, а для этого нужно было произвести в ее апартаментах тщательный обыск. Сэр Эмиас Полет сообщил высокопоставленной пленнице, что его крайне беспокоит ее слабое здоровье, в связи с чем ей разрешается погостить в усадьбе сэра Уолтера Эштона, проживавшего в Тиксолле. Сэр Уолтер Эштон будет рад видеть высокую
Пока она отсутствовала, ее покои и личные вещи были подвергнуты неторопливому обыску. Удалось найти кое-какие документы и множество писем, окончательно подтверждавших вину Марии. Теперь доказательств было достаточно, чтобы отправить королеву Шотландскую на эшафот.
Тем временем Бабингтон заподозрил, что за ним и его товарищами следят. Встревожило его и внезапное исчезновение Балларда. Опасаясь, что заговор раскрыт, Бабингтон обратился непосредственно к Уолсингэму, сказав, что хочет отправиться во Францию и стать лазутчиком на службе ее величества. Он утверждал, что знает врагов королевы, и, будучи католиком, без труда сможет втереться к ним в доверие.
Столь неожиданная просьба озадачила Мавра, и поначалу он заподозрил, что Гиффорд раскрыт — ведь Бабингтон предлагал себя на ту же самую роль, с которой спешно справлялся человек Уолсингэма.
Мавр не спешил с ответом. Как человек хитрый и изобретательный, он приказал кое-кому из своих людей завести знакомство с Бабингтоном, пить с ним, не спускать с него глаз и попытаться выведать об истинных намерениях.
Один из слуг Уолсингэма завязал с Бабингтоном дружбу, и они принялись вместе пить и гулять по тавернам. Но здесь план Уолсингэма дал сбой. Бабингтон оказался крепок на выпивку и к тому же, видимо, сообразил, что человек Уолсингэма неспроста проникся к нему такой внезапной симпатией. Так или иначе, во время посещения дома Уолсингэма Бабингтон умудрился проникнуть в кабинет министра, порылся в разложенных на столе бумагах и увидел свое имя в сопровождении каких-то зашифрованных пометок, смысла которых он не понял. Но с Бабингтона хватило и этого — он моментально насторожился. Оказывается, Уолсингэм испытывал к его персоне нешуточный интерес, а Бабингтон лучше кого бы то ни было знал, что совесть у него нечиста. Выскользнув из дома Уолсингэма, он отправился к родному своему другу-католику, где коротко подстриг волосы, осмуглил кожу при помощи орехового сока и затаился, решив переждать опасные времена.
Но сеть Уолсингэма была раскинута добросовестно, он успел изучить всех знакомых и друзей Бабингтона, поэтому в скором времени злополучный заговорщик в компании всех своих товарищей оказался в Тауэре.
Приговор мог быть только один: виновны. Уолсингэм собрал неопровержимые доказательства, а самое главное — в ходе судебного процесса выяснилось, что вдохновительницей несостоявшихся убийц была сама Мария Стюарт.
Мавр торжествовал:
— Теперь ей и в самом деле не уйти от ответа, — признала я.
Заговорщиков приговорили к смертной казни — виселице и четвертованию.
На Холборнском поле собралась огромная
Он страшно мучился перед смертью. Когда мне сообщили все подробности казни, я дрогнула и велела, чтобы остальных заговорщиков казнили быстро и без мучений. Хватит с них и виселицы.
Я поступила совершенно правильно. Вовсе ни к чему, чтобы народ, видя подобные ужасы, взирал на власть с отвращением и страхом.
Мария была виновна ничуть не меньше, чем Бабингтон. Пришло время решить ее судьбу.
— Эта женщина никогда больше не получит возможности угрожать вашему величеству, — сказал Берли.
— В следующий раз нам может повезти меньше, — поддержал его Уолсингэм. — Образуется другой заговор, и мы об этом даже не узнаем. Ваше величество, положение слишком серьезно, чтобы проявлять легкомыслие.
Я была согласна с ними, но не хотела обагрять свои руки кровью.
И все же через пять дней после жестокой казни Бабингтона и Балларда на Холборнском поле Марию Стюарт перевезли в замок Фотерингей, где должен был состояться судебный процесс.
Мне очень хотелось присутствовать на суде лично, но я знала, что это невозможно. Раз уж мы с Марией не встретились за все годы ее пребывания на английской территории, делать это теперь и вовсе не следовало. Однако я сказала Уолсингэму и Берли, которые присутствовали на процессе, что они должны мне рассказывать обо всем, что там происходит, — вплоть до мельчайших подробностей.
Суд проходил в большом зале замка. Посередине соорудили трон, предназначавшийся для меня. Хоть я и не собиралась лично присутствовать на процессе, королевский трон должен был напоминать всем, что правосудие свершается по воле королевы.
Для пленницы поставили кресло, обтянутое красным бархатом. Однако, войдя в зал, Мария со свойственной ей самоуверенностью направилась к королевскому трону. Ей объяснили, что престол предназначен не для нее, а для королевы Англии. На это Мария ответила:
— Я сама — королева, причем по праву рождения. Значит, мне и сидеть на троне.
Как же она была глупа! Процесс еще не начался, а она уже настроила судей против себя.
— Как она выглядела? — спросила я у Берли.
— По-королевски.
— Хороша собой?
— Пожалуй, да, — ответил мой несносный советник.
Как же она может быть красивой? Ей уже сорок четыре года, да еще ревматизм! Двадцать лет провести в сырых и холодных замках!
— Во что она была одета?
Берли подумал и произнес:
— В черный бархат.
— А на голове?
— Не помню, ваше величество… Кажется, что-то белое… Ах да, такая шапочка, похожая на раковину.
Я поняла, о чем он говорит. Видела эту шапочку на портрете Марии.
Марии зачитали обвинительный акт. Ее обвиняли в заговоре с целью убийства королевы Англии и разорении английского королевства; кроме того, она замышляла захватить английскую корону и возродить в стране католическую веру. Что может обвиняемая сказать в свое оправдание?