Рожденная на рассвете

Девис Кристина

В рассказе матери было что-то еще.

Нева пыталась игнорировать ту часть своего разума, которая все еще задавалась вопросом, почему Астианд держал книгу у себя в сейфе. Теперь ее любопытство разгорелось с новой силой. Дневник мог рассказать ей еще кое-что, но отдельные слова, появившиеся на странице, было трудно разобрать, и они не имели смысла без перевода.

Нева спрыгнула с кровати и пробралась через холл в ванную. Миланд всегда держал наготове таз с водой. Она намочила тряпку и провела ею по страницам одной рукой, в другой руке держа маленький огонек. Заколдованный

дневник откликнулся на воду и поглотил ее силу, открывая новые слова на страницах.

Нева подивилась чарам матери. Никто в здравом уме не станет подносить жидкость к рукописи или держать открытый огонь рядом с хрупкой бумагой.

Страница за страницей Нева мочила листы. К тому времени, как она закончила, ее руки дрожали от волнения. Закончив, она проверила, пуст ли холл, и вернулась в свою комнату.

Несколько часов Нева сидела у окна. От откровений кружилась голова. Олианд сказал, что донажи и Монажи — были противницами, но теперь Нева уставилась на имя Тринижи, и холодок пробежал по ее спине. Противницы было слишком слабым словом. Они были врагами.

Нева нахмурилась, читая о Рте, Глазе и Руке Дианца. Они должны были быть сродни мифам, скрытым от богов. Если бы они были реальны и достижимы, это могло бы означать искупление их народа. Но Монажи ошибалась. Если бы мать Невы нашла хоть один из зубцов Тришулы… Что-то явно пошло не так, если эти знания были потеряны.

Или они были спрятаны? Нева поспешила продолжить чтение и остановилась, когда имя отца привлекло ее внимание. Было очень странно читать об отце глазами матери.

У Невы перехватило дыхание. Сколько она себя помнила, отец страдал из-за больной ноги, и теперь она знала, кто несет ответственность за это бремя. Это была Тринижи, которой Нева позволила пометить свою шею, заклеймить ее как Да'Вода, и которая ни перед кем не отчитывалась.

Ее затошнило. Почему отец ничего не сказал? Но она заставила себя продолжить чтение. Она думала, что знает конец этой истории, о том, как ее мать нашла и влюбилась в ее отца, но по мере того, как она читала дневник, у нее возникало неприятное чувство, что она ошибалась все это время.

— Великий Дианц, — наконец произнесла Нева вслух.

Она была той Самой Рукой? Ее мать принесла ее в жертву богам? Что это значит? О, как ошибались Да'Валиа! Она не была избрана богами. Она была принесена им в жертву.

Ошеломленная Нева закрыла дневник. Она чувствовала себя странно отстраненной от истории, как будто она не была ребенком-полукровкой, которая стала неожиданностью для матери. Она хотела быть человеком.

Но правда была в том, что она не могла им быть. Она имела доступ к большей силе, чем любая другая Да'Валиа, и у нее был двойной набор рогов, как доказательство этого.

По ее рукам побежали мурашки. Она не была похожа на свою мать. Нева не просто чувствовала силу Руки внутри себя, она могла до нее дотронуться. Она могла бы использовать ее. Она была в этом уверена. Она не осмеливалась сделать это, но инстинкт подсказывал ей, что если она покопается в глубоких тайниках своего разума, сила Руки ответит на ее зов.

Она была Рукой Дианца.

Она сглотнула,

во рту пересохло. Этот секрет она должна сохранить любой ценой.

––—–

Нева запомнила все слова из дневника своей матери и сожгла книгу. Она многое скрывала от Тринижи и Астианда, и Нева боялась, что это только вопрос времени, когда они все поймут. Несколько дней спустя, когда в полдень Астианд разыскал ее в библиотеке, сердце ее подскочило к горлу. Они были обречены на конфронтацию, как только бы он обнаружил, что книга пропала из его сейфа, и напряжение теперь росло каждый раз, когда они находились в одной комнате вместе.

— Донажи хочет тебя видеть, — сказал Астианд, прислонившись к дверному косяку и нахмурив брови. Вокруг него клубилась дымка силы, потом исчезла. — Сейчас.

Он выглядел так же, как тогда, когда она впервые увидела его, подумала Нева, вспоминая его в Доме Трескони, где он был по делу донажи. Его движения с дымкой были медленными и целеустремленными, и она подумала, что он делает это, чтобы контролировать скрытый поток энергии, который она чувствовала в нем.

— Зачем? — спросила Нева. Она расслабилась, убедившись, что он не знает о дневнике. Но неужели донажи каким-то образом обнаружила, что там написано?

— Я не уверен, — Астианд нахмурился еще сильнее. Она знала, что он не любил оставаться в неведении. — Что-то неожиданное.

— Это… — Нева не знала, как спросить, узнала ли донажи об их мгновении страсти. Она почти надеялась, что так оно и есть, главное, чтобы донажи не знала, что Нева укрывает Руку.

Астианд нахмурился еще сильнее.

— Нет. Пойдем.

— Мне переодеться? — спросила она, глядя на свой не элегантный наряд. На ней была одна из самых простых униформ, которые она нашла в своей комнате. Платье было удобным, но на пару дюймов короче лодыжек.

— Мы не заставим ее ждать, — сказал он, бросая Неве плащ.

Нева накинула плащ на плечи, когда они вышли на улицу, гадая, всегда ли он в плохом настроении, когда дело касается донажи. Ощущение срочности в Астианде заставляло ее нервничать. В тот раз, когда она предстала перед донажи, он позаботился о том, чтобы она выглядела презентабельно.

Астианд, как всегда, проводил ее в зал заседаний, который так любила Тринижи. Нева подозревала, что Тринижи выбрала эту комнату потому, что ее грандиозный дизайн служил для устрашения. Донажи сидела на своем возвышенном троне, а солдаты охраняли ее с обеих сторон.

— Неважи, — пронзительные глаза Тринижи остановились на Неве, как только они с Астиандом переступили порог.

Они приблизились к трону, и их шаги эхом разлетелись по комнате. Нева заметила, что Тринижи сжала губы в мрачную линию, и хотя у донажи не было много морщин, одна вот-вот могла появиться между бровями.

— Я надеюсь, ты сможешь мне кое с чем помочь, — холодно произнесла Тринижи.

Нева практически чувствовала напряжение, исходящее от Астианда. Она могла только представить себе его реакцию, если она разозлит Тринижи. Нева должна быть осторожна по нескольким причинам.