Рожденная умереть
Шрифт:
— Дело не в тебе. То есть, не лично в тебе, а в том, кем ты стала. В прошлый раз, когда в нашем доме появилась одна из стражей, так же случайно, как и ты, дело закончилось смертью нескольких членов нашей семьи.
Перед глазами всплыло лицо мужчины на фото.
— Мне жаль.
— Ты не виновата. Но не все могут совладать с воспоминаниями. Признаться, я и сам смотрю на тебя и вижу тот кошмар.
— Я уйду на рассвете, — я теребила складки одежды, пытаясь совладать со странным накатившим чувством.
— Не нужно. Это наши проблемы, а не твои. Оставайся до
В том, как он произнес ее имя, чувствовалась подавленная горечь. Я кожей чувствовала эмоции, волнами исходящие от молодого волка. Я поймала это странное ощущение. Словно его эмоции осязаемо висят в воздухе. Словно я могла коснуться их. Попробовать на вкус и на ощупь. Гораздо более объемное восприятие, чем можно было бы прочитать на лице.
— Ты настолько ненавидишь Элейн, что увидел ее во мне?
Шон шумно выдохнул, словно хотел опустошить лёгкие, прежде чем сказать.
— Я ее не ненавижу. Более того, я обязан ей жизнью. Не было ни дня, чтобы я не думал о том, что Макс был бы жив, если бы я сам принял этот проклятый обет крови.
В его голосе вибрировали подавляемые эмоции.
— Это Макс на фотографиях?
Волк коротко кивнул.
— Он был моим дядей. Присматривал за мной и многому научил. Когда мне было двенадцать, на меня напал вампир. Элейн оказалась там случайно. Отвлекла его от меня и поплатилась за это жизнью, став Стражем, как говорилось в старой легенде. У нее открылись способности вампиров, которые не исчезали днем. За то, что не уследил за мной, Макс взял на себя долг за мое спасение. Оборотни всегда отдают долги, закрепленные кровью. А за спасение жизни редко удается отплатить чем-то неравноценным. Тогда назревала серьезная потасовка с местным вампирским авторитетом. Их чаще всего называют князьями. Его удалось остановить, но цена была высока.
Воздухе повисла тяжелая горькая тишина.
— Давно это случилось?
— Девять лет назад. Хотя помню это так, как будто это было вчера.
— Тебе его очень не хватает.
Это была скорее констатация факта, чем вопрос. Хотелось как-то утешить его, но я даже не представляла, каким образом могу это сделать.
Шон просто кивнул, снова зачесав русые волосы пятерней назад.
— Ну, а что насчет тебя? Как так вышло, что старшеклассница живет в заброшке?
Я тяжело выдохнула, словно на плечи взгрузили мешок цемента.
— Если не хочешь, можешь не рассказывать.
С выдохом вырвался нервный смешок.
— Нет. Просто… Странно сидеть и откровенничать с человеком, с которым пару часов назад дралась на крыше, а накануне этого он, оказывается, констатировал мою смерть.
Я встретилась с синими глазами оборотня, в которых отражались тлеющие угли. Он улыбнулся уголком губ и отвел взгляд в сторону. Чувствовалось, что ему некомфортно в моем присутствии.
— Папа умер два года назад на фронте. Маму я не знала. Моя тетя продала дом, чтобы рассчитаться за свои долги. Жить с ней не было никакой возможности или желания: постоянные пьяные драки и незнакомые мужики. Я сбежала. Перебивалась вечерними подработками, чтобы заработать на еду. Так
— Мне жаль, прости.
— Не бери в голову. Я научилась жить без него. Осталось научиться не ненавидеть мир за то, что не вписываюсь.
— Что думаешь теперь делать?
— Даже не представляю. Меня вытурили из школы. Жить мне негде. Что уж там, я воскресла после того, как меня опустошил вампир. Думаю, пойду работать в «Старбакс».
— Настрой боевой, — рассмеялся Шон.
— Больше у меня ничего нет. Только умение иронизировать над всем дерьмом в своей жизни.
— Знаю, что звучит банально, но все наладится. Так или иначе.
Оборотень задержал на мне долгий взгляд, в котором уже не чувствовалась такого острого напряжения. Неожиданно для себя смутившись, я отвернулась к тлеющим бордовым углям.
— Идем спать? — спросил он, поднимаясь на ноги.
— Угу.
Шон проводил меня взглядом у лестницы, пожелав доброй ночи и исчез за дверью одной из спален. Оказавшись в темноте выделенной мне комнаты, я упала на кровать поверх мягкого покрывала. Спать в постели Макса было до больного неуютно, но усталость взяла свое, и в итоге я провалилась в беспокойный сон.
Проснувшись утром, я старалась вести себя максимально тихо, чтобы не напоминать лишний раз о своем присутствии, но в половине девятого в дверь ненавязчиво постучали.
— Стефани?
— Да?
В дверях появилась Эмма. Она тепло улыбалась, но в воздухе поплыли солоноватые струйки ее жалости. Вот уж чего не хватало, так это чтобы меня терпели из жалости. Думаю, нужно сваливать отсюда.
— Ты наверняка голодная. Идем завтракать.
— Мне не очень удобно…
Женщина наклонила голову на бок, снисходительно вздохнула, присев рядом со мной на кровать. Ее кожа пахла лесом вперемешку с запахом сладкого парфюма от рубашки.
— Не думай об этом, милая. Некоторые из нас озадачены твоим появлением в нашем доме, но не стоит принимать это на свой счет.
— Меня ненавидят за то, кто я, но разве я виновата в том, что со мной произошло?
Я сглотнула ком в горле. Эмма опешила, слегка обескураженная тенью агрессии в моем голосе. Она накрыла мою руку своей в утешающем жесте. Ладонь была такой горячей, будто ее лихорадило, хотя женщина выглядела абсолютно здоровой. «Наверное, это какая-то особенность волков», — подумалось мне.
— Не переживай. Никто из нас не желает тебе зла. Идем.
Она легонько потянула меня за руку, вынуждая подняться с кровати.
В просторной столовой стая сидела в полном составе, плюс появились еще двое малышей с виду семи и трех лет. Когда мы вошли, все обернулись ко мне с приветственными улыбками вежливости. Двое детей неожиданно бросились ко мне, обняв ноги, и смотрели снизу вверх добрыми, полными детского любопытства глазами. Меня это не на шутку смутило. Тут из кухни вышла высокая рыжеволосая женщина, которую я еще не видела, и застыла, задержав на мне странный взгляд. Дерек поднялся из-за стола.