Рожденная в огне
Шрифт:
– Она может все! – воскликнул Найл. – Сестра часто писала мне, как Мегги успевает в школе и какой чудесный характер у Брианны.
– Да, насчет моего чудесного характера она вряд ли могла тебе что-нибудь написать, – призналась Мегги. – Было бы преувеличением.
– Точка в точку, девочка!
– Ох, как я рада тебя видеть, дядя Найл! Представить не можешь.
– Могу, могу, дорогая. И я рад тебя видеть. И Брианну тоже. После смерти Тома я откололся от вас…
– Ничего подобного, дядя Найл! Мы с Брианной понимали, что из-за нашей матери… – Она осеклась и добавила
– Должна еще раз извиниться за вчерашний вечер. Мне не следовало вступать с ней в разговор и потом уходить, не попрощавшись. Но я просто не смогла…
– Не нужно извинений. – Он похлопал Мегги по руке. – То же самое я сказал Брианне. Твоя мать была не в настроении, как только вошла.
– Вечер был ужасающий! – со слезами в голосе воскликнула Мегги.
– Я бы назвала его разъясняющим, – спокойно сказала миссис Суини.
– Пожалуй, и так… Дядя Найл, вы слышали когда-нибудь, как она пела?
– Конечно, дорогая. Прямо как соловей, ничуть не хуже. Но беспокойная была, вроде тех больших кошек, что сидят, бедные, в клетках в зоопарке. Ее всегда считали трудной девочкой. В ней все ходило ходуном. Успокаивалась, только когда пела, а ее слушали. И лицо становилось счастливым и добрым. Так я запомнил.
– А потом появился мой отец?
– Да, потом появился Том Конкеннан. Насколько я знаю, они ослепли и оглохли тогда, никого не видели и не слышали. Может, самих себя тоже. – Найл провел рукой по волосам Мегги. – Наверняка они не заглядывали поглубже в свои души, пока не сошлись. А когда уж случилось, то увидели. Увидели, что и он, и она совсем не такие, как обоим казалось. Как думали раньше. Это окислило им души.
Так я понимаю. Почище твоих окислов.
– Значит, если бы не встретились, она была бы другой?
Он печально улыбнулся, что совсем не вязалось с тем, как он выглядел.
– Нас всех несут куда-то ветры судьбы, Мегги Мэй, – произнес он со странной торжественностью. – Когда они перестают дуть, мы становимся такими или другими. Кто может знать заранее?
– Мне жаль ее, – тихо сказала Мегги. – Честное слово, жаль.
– Она передала тебе многое от себя, девочка. – Найл осторожно коснулся губами ее лба. – Но ты не должна идти по ее следам. Ни в коем случае! Обещай мне.
– Буду стараться, дядя Найл. – Она чуть-чуть улыбнулась. – Спасибо за заботу.
Миссис Суини, испытывавшая сначала некоторую неловкость от того, что присутствует при подобном разговоре, осталась удовлетворена его концовкой и сказала:
– Найл, будь умником, дай мне возможность поговорить с Мегги с глазу на глаз. Ладно?
– Женские пересуды? Что ж, пойду погуляю. – Итак, – сказала миссис Суини, лишь только дверь закрылась за Найлом, – я должна признаться кое в чем. Вчера вечером я не сразу прошла вместе со всеми в гостиную, а вернулась к дверям столовой, где остались вы с матерью. Это был какой-то минутный порыв – мне хотелось помочь вам обеим понять друг Друга.
– Это невозможно, – произнесла Мегги, не поднимая глаз.
– Но, как вы заметили, я не вошла, – продолжала миссис Суини. – А попросту говоря, подслушала, о чем вы говорили.
– Если
– Я и сама догадалась. – Миссис Суини взяла Мегги за обе руки, слегка встряхнула их. – Ваша мать явно не понимает вас.
– Скорее слишком хорошо понимает. Я продала часть самой себя, когда почувствовала, что кому-то нужна. То же сделала когда-то она. Только она лишила себя всего.
– Но вы-то не изменили своему предназначению! Если есть талант, зачем его зарывать?
– Это верно. Однако до того, как Роган вошел в эту дверь, я была удовлетворена своим положением. Чувствовала в себе силы. А сейчас.., сейчас все валится из рук и в голове ни одной путной мысли.
– Но отчего?
– Он загнал меня в угол. Я уже завишу не от себя, а от каких-то внешних сил.
Миссис Суини испытующе посмотрела на нее.
– Мегги, насколько я могу судить, путь к каждой вашей работе лежит через сердце. Может, в нем появилось что-то такое, что блокирует этот путь?
Мегги отвела глаза.
– Может быть, миссис Суини.
– Вы чувствуете любовь к Рогану?
– Он сам навлек ее на себя.
– Если и так, то, уверена, не без собственного желания, – как бы про себя сказала миссис Суини.
Мегги отошла от нее, начала прибирать инструменты, которые вовсе не требовали перемещения в другое место. Наступило долгое молчание.
– Она очень одинокая женщина, ваша мать, – снова заговорила миссис Суини. – И, видимо, исключительно по своей вине. Остерегайтесь, чтобы с вами не случилось того же. Вы говорите, в вас много от матери. Но, уверена, не меньше и от отца. И от дяди Найла, наконец. А какая у него жажда жизни, вы сами видите. Все зависит от вас самой.
Она снова взяла руки Мегги в свои.
– Я понимаю, понимаю, – ответила та. – Но в голове все перемешалось.
– Когда голова не в состоянии дать ответ, нужно спрашивать у сердца.
– Мне не слишком нравится.., меня пугает совет, который оно дает.
Миссис Суини с облегчением рассмеялась. – Тогда, дитя мое, можете быть совершенно уверены, этот ответ самый правильный.
Глава 20
В середине дня Мегги заставила себя взять в руки стеклодувную трубку, но часа через два шар, который она выдула, полетел в бак для стеклянных осколков. В другую сторону были отброшены эскизы, которые она перебирала в надежде остановиться на каком-нибудь из них.
В конце концов она снова взялась за подставки для ламп, но и эта работа валилась из рук. Отсутствующим взглядом смотрела она, как только что сделанный стеклянный прут начинает сгибаться, таять на глазах. Не отдавая себе полностью отчета в своих действиях, она опустила его в бак с водой.
Когда, так же безучастно, она вытащила его оттуда, на конце повисла слеза. Обыкновенный осколок стекла в форме слезы, которую мог бы создать и ребенок.
Оторвав ее и взяв двумя пальцами, она поместила этот кусочек под линзы полярископа и увидела, что внутри его живут тысячи разноцветных радуг. Такое множество в таком крошечном объеме!