Рожденные лихорадкой
Шрифт:
– Возможно, в ущелье есть раскол из мира Фэйри. Там много пещер и быстрая река. Возможно, ты плохо искал.
Он не из тех, кто разбрасывается словом "возможно". Его допрашивал – допрашивал, представьте себе, что само по себе уже было странно – Келтар, который его в лучшем случае жутко раздражал, и которого в худшем случае он хотел убить, а Риодан ни разу не сказал "нахрен" и ни разу его не спровоцировал. Даже язык его тела демонстрировал, что он спокоен и расслаблен.
– Ты что-то сделал с останками
– Я ничего не делал с останками Дэйгиса.
Джада мысленно собирала все элементы их разговора воедино и отсутствие таких элементов, как враждебность, которую должен был излучать Риодан. В ее уме все складывалось в определенную картину: слова, язык тела, подтекст, который проскальзывал повсюду. Он сказал: останки. А также он упоминал труп. И каждый его ответ был правдив для детектора лжи.
Между правдой и правдоподобием существует тонкая, но весьма существенная разница. Ответы Риодана казались правдоподобными.
А не правдивыми.
Что-то там таилось... но она не знала что именно.
Она присоединилась к ним, скрестив руки и широко расставив ноги, как и они.
– Ты знаешь, где Дэйгис находится сейчас?
Риодан повернулся и встретился с ней взглядом.
– Нет.
– Ты делал что-то с Дэйгисом в ту ночь, когда мы убили Кровавую Ведьму? – продолжала давить она.
– Конечно. Сражался с ним бок о бок.
– Ты делал что-то с Дэйгисом после того, как мы ушли? – перефразировала она.
– Я попытался вернуть его обратно.
Она посмотрела на Кристиана, который кивнул ей.
Джада овладела искусством лжи в совершенстве, поэтому знает – стоит облечь свою ложь в достаточно правдивую оболочку, и тело само начнёт подтверждать искренность и правдивость твоих слов. Используй неопределенность высказываний – и не к чему будет придраться. Секрет же в том, что, чем проще вопрос, тем выше вероятность выудить правдивый ответ.
– Дэйгис жив? – спросила она у Риодана.
– Насколько я знаю, нет, – ответил он.
– Он мертв?
– Предполагаю, что это так, – он скрестил свои руки, копируя ее позу. – На этом всё.
– О, нет.
– Полагаешь, он сделал что-то с моим дядей, милая? – спросил Кристиан. – Думаешь, он чего-то не договаривает?
Милая. Другие презирали ту, кем она стала. А Темный Принц по-прежнему звал ее милой.
– Я чётко объяснил, – сказал Риодан, – что сделал всё от меня зависящее, чтобы вернуть Дэйгиса. Я вернул твоему клану не то тело. Все мы ошибаемся.
– Только не ты, – ответила она. – Ты никогда не ошибаешься.
Он улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. Впрочем, так было всегда. Её улыбки были редкими и такими же.
– Даже я.
– Правда, – подытожил Кристиан.
– Я полагаю, – ответила она Кристиану,
– Правда, – передразнил Риодан.
В конце коридора началось неожиданное оживление, раздался резкий крик и сумбурная речь.
– Она здесь, Джада! Та, в которой находится Синсар Дабх! – закричала Миа.
– Дайте ей пройти, – приказала Джада. – В настоящий момент есть более существенные угрозы, чем она.
И хотя ее женщины зароптали и отступили с большой неохотой, тем не менее они подчинились приказу.
Без единого лишнего слова она скользнула в воздушный поток и вернулась в свой кабинет, зная, что они последуют за ней.
Зачастую, выбор поля сражения не менее важен, чем тактика боя.
Глава 11
Не стоило мне начинать войну, но так хотелось к тебе ближе стать...
Я вошла в кабинет, который раньше принадлежал Ровене, и вдохнула легко, но глубоко, готовясь к общению с Джадой.
По-другому на этот раз.
Спешно идя по аббатству, я раздумывала над словами Танцора, пытаясь справиться с эмоциями и перестать смотреть на Джаду как на врага. Мне стоит стать более открытой и попытаться узнать эту хладнокровную незнакомку. Хочется дать себе пинка за то, что кому-то пришлось указать мне на то, что моё собственное чувство вины вынуждало меня желать, чтобы Дэни оставалась такой как прежде, ведь в этом случае мне не нужно было бы казнить себя за то, что преследовала её в ту ночь.
Танцор прав. То, что я отвергала Джаду, было напрямую связано с тем, что я винила себя и, как он справедливо подметил, дело вовсе не в Джаде, а исключительно во мне.
Проблема в том, что нас никто не предупредил и не дал нам времени, чтобы прийти в себя. В один день Дэни была здесь, а несколько недель спустя исчезла, уступив место кому-то совершенно другому, кто, вполне возможно, является её другой личностью, и кто старше неё на пять лет.
Всё, чего я хотела это чтобы Дэни вернулась. Я негодовала на ту, кто её у меня отобрал – на новую Дэни. Это был удар ниже пояса, и я среагировала инстинктивно, ослеплённая болью и горем.
А сейчас, вдохновленная ясностью ума, силой и энергией, которые давала темная плоть, я могла абстрагироваться от своих чувств по поводу этой ситуации и увидеть всё в новом свете.
Я не имела права отвергать Джаду. Нравилась нам эта личность или нет – не важно, ведь это Дэни.
Всеми правдами и неправдами она пять с половиной лет пробивалась сквозь одному богу известно что, чтобы вернутся назад, домой, но никто из нас не обрадовался её прибытию. И её с таким трудом добытое возвращение на родину обернулось полным провалом.