Рождённые на заказ
Шрифт:
На километр южнее я вышел из портала, представил свою силу в виде пламенного сгустка и оторвал, закручивая в поток. Вышло не «изящно», но когда меня это останавливало. Мысленно раздвинул и растянул изнутри до нужных размеров. Моя защита отливала синим, а не красным как солнечная магия Рода. Потом сделал ещё три сферы, они дались мне легче и довольный собой, вернувшись к пирамиде возвёл свою защиту поверх красной.
Находясь между двух сфер, мы наблюдали приближение новой опасности. Густое тёмное облако заполнило пространство вокруг нас. Оно было хищным, как зверь, искало жизнь, готовая
Враг ищет хварну, думает, что здесь люди, защищённые магией печати и силой бессмертного, чувствует присутствие, хочет узнать наши слабости. Хорошо бы оттащить сумарок от пирамиды. Глаза навийцев видели во тьме, они прекрасные марионетки и ему не устоять от соблазна. Поэтому, когда Фадеич предложил ловлю на живца, я согласился.
Фадеич объяснил план действий нашим бойцам:
– С добровольцев снимут печати и, как только дух отделиться от сумарока, десятник захватит её.
– Стоит ли рисковать?
– Сумарок-разведчик не страшен. Отсидимся, пока пирамиду не трогают… - доброволец находиться не спешил. Бессмертные тихо ухмылялись трусости моих бойцов.
– Он ещё не видит пирамиду, но стоит ему убедиться, что хварна именно тут, мало нам не покажется. Так почему бы не выловить пару духов, чтобы уменьшить его армию и оттащить его отсюда подальше? – объяснил я.
– Сними с меня печать, - попросил Фадеич, когда добровольцы так и не объявились. Переловим тварей и дело с концом.
– С меня тоже! – прозвучало из толпы.
– И я пойду! И я! С меня снимите, - осмелели вслед за домовым остальные.
Пятерых «смельчаков», троих помощников с печатями в руках и выделенного Такрином десятника я увел от пирамиды вместе с сумароком. Ловля на живца проходила как по маслу, на девятой твари мы приготовили печати. Десятник завладев языком вурдалака, заверял, что удержит ещё парочку, и оставил вурдалака для их приманки. Троим добровольцам уже ставили печати, когда десятник понял, что вурдалак атакован сразу тремя. Он спешно выпустил одну из ранее захваченных гадин. Она, как отвязанная псина, сорвалась с места и взметнулась вверх, угодив в открытый для неё портал. Мы едва успели спасти сознание вурдалака, двенадцатая уже начала проникновение, когда была перехвачена.
– Ух, - вурдалака тряхнуло от пережитого вторжения, - Вот это да! Я вмиг ослеп! Глаза закрываю и вижу - совсем не так вижу. Вот вы привычно глазу кажетесь, а там всё не так, - примерно это возбуждённо прошипел вурдалак на навийском. – Не здесь был, далеко где-то.
– И что там? – спросил его бес.
– Не взаправду всё. Я туда точно не хочу! – объяснил вурдалак, когда замучился подбирать слова тому, что не смог описать скупой навийской лексикой и попросил меня, на всякий случай, пропечатать его в нескольких местах
– Пойдём к пирамиде. Давай печать ставить! – позвал я шурина, который мешкал, взвешивая принятое им решение.
Дальнейшее произошло слишком быстро. Я шагнул к нему, он, остановил меня жестом, отступая прямо в густую мглу. Я увидел как, чёрная мгла обтекает его ноги, поднимается выше, захватывая целиком, и впитывается, освобождая часть пространства вокруг. Светлый выпустил сразу трёх тварей, освобождая место для новых, но был также остановлен. Я стоял совсем рядом и не знал, что делать, послушать его и дать ему умереть или отправить его гениальный план ко всем чертям.
У него не было души в полном смысле этого слова. Сущность копилась на толике нечистой, посмертной энергии, вложенной в его прародителя Чернобогом, унаследованной потомками в ещё более мизерных долях. Модовей Фадеич закрыл глаза. Совсем не сопротивляясь внедрению, он слился с сознанием, управляющим душами.
– Тонкие, женские руки листают книгу. Они кажутся призрачными. Вижу заклинание. Это «Бесар Вери-Ун», - сказал он. – Вокруг мир, незнающий белого света. Она бессмертна, но другая, потому, что не жила никогда.
– Держите его и завяжите глаза, - приказал я вурдалакам, когда глаза его дрогнули с последней каплей выпитого сознания.
В тот же миг сумарок изменился, из тихого разведчика превращаясь в ядовитую прожорливую субстанцию.
– Нет смысла спасать его тело, - констатировал ситан, отступая к порталу.
– Смысл есть, его сестра должна выбрать, где он будет похоронен.
Мой шурин сказал, что сумароком управляет женщина. Сходилась нелогичность нападений, чувствовалась женская нетерпеливость и ярость, выдавшая её союзников в Марьинке. Я запомнил каждое слово, чтобы передать его хранителям, надеясь, что они знают не только противодействие к заклинанию «Бесар Вери-Ун», но все миры и всех бессмертных женщин.
Мы вернулись к пирамиде. Я видел, как страх прошелся по неровным рядам войска, когда они увидели тело домового, оставленное у стены пирамиды. Рядами, то небольшое количество что кучковалось на трёх, четырёх лапах, в лучшем случае ногах, ещё лучше, если на двух, мог назвать, только никудышный полководец, такой как я. Настрой у монстров был далёк от боевого. Они боялись, хотя я знал, что именно так они поведут себя в критический момент.
Тысячелетняя мерзлота севера на их глазах превращалась в вязкое болото, толстым оползнем, оголила столбы нетронутой тверди под защитными куполами и густой рекой двинулась, перетекая кругами и перемешиваясь.
Сытые гаки, немного ленцевато подошли ближе, чтобы выразить мне всю свою собачью преданность. Смотрели с мольбой о покровительстве перед лицом новой угрозы и завиляли хвостами, услышав суровый приказ вернуться в строй.
Меня раздирало горе. Я потерял близкого, не уверенный в необходимости такой жертвы. Уверенность - вот чего нам не хватает. Не верну им, а главное себе уверенность в значимости новой жертвы и нашей общей битвы – и мы проиграем. Я посмотрел на них, требовательно призывая повиноваться, и они услышали меня. Кто-то скомандовал во весь голос: