Рожденные небесами
Шрифт:
Адари была слишком близко — человек ее увидел. Он был бледен, его кожа была светлее, чем, даже, у тяжело больных кешири. И в его левой руке был стержень блестящего красного света размером с трость Изри.
Что это в его руке — или это часть его руки? Адари запаниковала. Нинк, будто почувствовав, взмыл вверх. Подхваченные мощным восходящим потоком, они неслись обратно к морю. Как только Нинк, набрав высоту, выровнялся, Адари зажмурилась и яростно потрясла головой. Что она видела? Похоже на человека, да. Волосы, темнее, чем у любого кешири, но что за красный свет? Что это был за свет? Там что-то еще шевелилось на горе — она заметила лишь краем глаза. Эта громадная раковина что-то вроде гнезда? Она тяжело сглотнула — от влажного
Решить оказалось легче, чем сделать. Маневр с подлетом снизу к отвесному обрыву оказался слишком сложен для Адари, второй раз в жизни сидящей на спине увака. Нинк, наплевав на ее попытки управлять им, устремился вверх по крутой спирали. У Адари скрутило живот. Сбитая с толку, ошеломленная, она пыталась разглядеть вершину скалы. Ей удалось заметить существо из раковины, в его руках больше не было красного света, но что-то он нес.
Внезапно мимо них, на огромной скорости, со свистом промчался предмет достаточно большой, чтобы дико испугать не маленького, в общем-то, ящера. Увак, схлопнув крылья, метнулся в строну. Адари соскользнула назад, беспорядочно замолотив в воздухе руками. Ей повезло — удалось уцепиться за когтистую лапу Нинка. Собрав все силы, Адари подтянулась, обхватывая конечность ящера уже двумя руками.
— Нинк! — она посмотрела вверх, но увака болтающаяся под его брюхом женщина не интересовала — он летел так быстро, как мог, прочь от места, где творились такие странные, пугающие вещи. Вися, она увидела, что Нинк, возвращается к уступу, на котором они провели ночь. Видимо, ящер посчитал это место безопасным. Да, день у Нинка выдался непростой.
У Адари, впрочем, тоже. Но, кажется, она начинает привыкать к внезапным сюрпризам судьбы.
Солнце катилось в темные воды западного океана, а над приснопамятной вершиной таяли последние струйки дыма. Вряд ли ей удастся уговорить Нинка слетать туда еще раз. А вода в единственной фляге на исходе. И запас сушеной брекка-свеклы совсем невелик. Побег получился столь стремительным, что засунуть в свой походный рюкзак какую-нибудь еду, пополнив всегда имеющийся там небольшой запас, она не успела, да и не подумала об этом.
Сейчас, сидя на обрыве и любуясь закатом, рисуя пальцем на своей коленке прихотливо изогнутые очертания Кеша, Адари думала о том, как далеко ей придется улететь, чтобы найти уголок, в котором не знали бы о ней ничего. А ведь такого места может и не быть. Нештовар, объединив Кеш под своим началом, не только устанавливали законы и следили за их исполнением, но и обеспечивали связь между самыми отдаленными селениями Кеша. Гонцы-наездники, скорей всего, уже распространили вести о ней по самым глухим деревушкам. Она сбежала, но свобода не означала спасение.
Спасение.
Слово принес ветер. Даже не слово — ничего похожего она раньше не слышала. Странные, мелодичные сочетания звуков, почти музыка, не значащая ничего для ее уха. Но до ее разума дошел смысл: спасение.
Инстинктивно, она оглянулась в сторону таинственной горы, уже погруженной в тень. Свет мелькнул во тьме у ее подножия. Огонь — не неконтролируемые пожары, которые, быть может, еще бушевали на вершине — а костры.
Адари вскочила на ноги, обронив флягу с водой, и остатки жизненно необходимой влаги исчезли в пене прибоя где-то далеко внизу. Но Адари едва заметила потерю. Нештовар! Они нашли ее, они охотятся за ней. Сейчас ночь, темно, и они разбили лагерь. А утром, когда рассветет, ее найдут! И никто не заинтересуется тем, что она видела на вершине. Особенно теперь, когда ко всем ее проступкам
Ветер с гор усилился. Прохладный, успокаивающий. Спасение — слово путалось в легких воздушных струях. И, следом, — щемящее чувство, яркое и непонятное: мы — твое, а ты — наше.
Адари сморгнула выступившие на глазах слезы и медленно двинулась к спящему уваку. И снова — слова-не слова в пении ветра.
Иди к нам.
Нет, все-таки придти сюда было ошибкой. Небо позвало ее, обещая спасение, но никакого спасения пока не наблюдалось.
А вот запах! Жуткое зловоние. В овраге невозможно было ничего разглядеть, но нос подсказывал, что недавно здесь жгли что-то мерзкое. Даже сернистые ямы на юге так не воняли. Она оглянулась на Нинка. Ящер разлегся среди деревьев и зевал во всю пасть. Никакого желания идти за ней он не проявлял. Мудрое животное.
Впереди, сквозь деревья на склоне, просвечивали отблески огня. Выбравшись из оврага, Адари всей грудью, с наслаждением вдохнула. Ночной воздух был свеж и чист. Что бы ни горело в кострах — это явно не та мерзость, которую жгли в овраге.
Она увидела их на поляне, внизу: люди. Не меньше, чем на достопамятном собрании в Тахв, только они не сидели все вместе, как на площади, а небольшими группками собрались вокруг нескольких костров. В случае, если это Нештовар, ищущие здесь ее, то отсутствие Нинка — к лучшему. Адари, прислушиваясь к голосам, стараясь не шуметь, кралась к кострам. Один из голосов показался ей знакомым, но разобрать слова было невозможно. Она подобралась поближе — и, внезапно запнувшись, врезалась грудью в дерево с такой силой, что весь воздух из легких выбило. Из тьмы, почти бесшумно, к ней бросились тени — легкие и быстрые. Развернувшись, Адари увидела их, освещенных — не отблесками костров — а алым светом, исходящим от стержней в их руках. Она уже видела нечто подобное раньше, на горе. Попятившись, молодая женщина споткнулась о корень.
— Нет!
Она не упала, невидимая сила подхватила ее и пронесла сквозь лабиринт фигур. Адари вдруг очутилась перед самым большим костром на поляне. Она выпрямилась, развернувшись спиной к огню и вглядываясь в снующие вокруг тени. Люди, совсем не похожие на кешири. Лица не фиолетовые — светлые, почти белые и более темные — коричневые, красноватые. Кто они, что они? Но было и вовсе странное существо — на красных щеках шевелились тоненькие щупальца, тело громоздкое, широкое — раза в два больше остальных — обтянуто чешуйчатой, как у Нинка, кожей. Оно стояло дальше всех от костра, возвышаясь над головами людей и издавая хриплые, гортанные звуки.
Адари что-то кричала — но ее никто не слушал. Мужчины, женщины, этот монстр — они окружили ее, оглушая какой-то тарабарщиной. Адари зажала уши руками, но это не помогло. Она слышала слова не ушами. Они врезались прямо в сознание.
Адари пошатнулась. Ее словно ножами кололи. Чужаки придвинулись еще ближе, и разум ее взорвала боль — чужая сила давила, искала, царапала изнутри. Картинки мелькали в голове бешеным калейдоскопом: ее дети, ее дом, ее народ — вся ее жизнь, весь ее мир. Она видела, как шевелятся губы, но в ее голове звуки сливались в дикий шум. Какофония, грохот, в котором и звуков отдельных не разобрать…
…и в котором вдруг проступили слова-образы, подобные тем, что принес с собой ветер на закате. Чужые слова, складывающиеся в понятные мысли.
Ты здесь.
Есть и другие. Есть и другие.
Приведи их сюда.
Отведи нас к ним.
Приведи их сюда.
Адари почувствовала головокружение. Или кружиться не ее голова, а Кеш вокруг нее? Люди, окружившие ее, расступились, пропуская женщину с очень темным лицом. На руках она держала ребенка, туго спеленатого красной тканью. Она тоже мать, подумала Адари, она скажет им прекратить все это. Надежда на сострадание заставила боль чуть отступить. ПРИВЕДИ ИХ СЮДА ПРИВЕДИ ИХ СЮДА ПРИВЕДИ ИХ СЮДА!