Рожденные в СССР. Откат
Шрифт:
Сопровождающие их съемочную группу ливанцы то и дело выкрикивали что-то другим водителям или пешеходам в открытое окно. Благо, на улице было относительно тепло, около семнадцати градусов. Кудрявый, как американский активист антивоенных демонстраций, водитель нещадно давил на клаксон, умело вписывался в любую прореху в движении и также резко нажимал на тормоз. Он совершенно не обращал внимания на гудки и крики других водителей и то и дело норовил задавить неосторожных пешеходов.
Советские журналисты сидели в тени салона сзади. «Решала», так представили Бальтазара, сидевшего впереди на пассажирском сиденье, настоял на том, чтобы задние затонированные наглухо окна машины были обязательно закрыты. В
Илья еще раз проверил фотоаппарат и выставил нужную экспозицию. В принципе с такой облачной погодой ничего особо сложного нет. Больших перепадов освещенности нет, разве что в тени многоэтажек или в узких проулках. Цветная слайдовая пленка, в отличие от черно-белого негатива, была намного более чувствительной к охвату освещенности, так что придется за этим следить постоянно. Благо встроенная в «Никон» новейшая система замера за линзой ТТЛ здорово в этом деле помогает. Но присмотреться к параметрам, чтобы позже выставить на глаз нужные, стоит заранее. В репортаже все делать надо предельно быстро. Неожиданно машина резко затормозила и если бы не помощь Алексея, то Илья улетел бы далеко вперед.
— Держись! — рыкнул недовольно на фотокора Марков. По выражению его обычно уравновешенного лица стало понятно — что-то пошло не так. Где-то неподалеку раздались громкие крики, а потом удары по железу. Кто-то хлопнул ладонью и по их микроавтобусу. Крики постепенно перерастали в громогласную ругань на повышенных тонах. Журналисты переглянулись, а Бальтазар что-то коротко крикнул шоферу.
Водитель тут же торопливо нажал на газ и микроавтобус рванул вперед, подрезая по пути маленький грузовичок, резко свернул налево и нырнул в паутину узких улочек северной части города. Здесь пошла более новая архитектура шестидесятых и семидесятых, когда Бейрут считался Ближневосточным Парижем. Бальтазар продолжал что-то нервно выкрикивать водителю, показывая рукой направление езды.
Илья крепко вцепился в поручень сверху и крутил головой. Лёха окончательно проснулся, переставил сумку с камерой под ноги и напряженно уставился вперед по ходу движения. Марков внимательно вслушивался в перебранку между водителем и «Решалой». Напряжение росло с каждой секундой, Кормильцев уже начал ощущать его чисто физически. Но вот они вылетели на широкую современную автостраду, идущую вдоль моря, сразу стало светлее. И все дружно выдохнули.
— Бальтазар, что это черт побери было? — взволнованно выкрикнул Марков.
— Мало-мало, боятся, — с нарочито бодрой ноткой в голосе ответил ему ассириец, его глаза лукаво блеснули. — Чужаки там и с оружием. Совсем плохой район стал. Когда вы, русские поможете нам очищать Бейрут?
— Как только, так сразу! — ободряюще ответил ему глава корреспондентской сети СССР, и уже тише для своих добавил. — Еще чего, гадюшник ваш зачищать. Напалмом к херам всех!
Вскоре они свернули на восток и сделали первую остановку на знаменитой набережной Корниш, возле ещё не так давно фешенебельного квартала столицы со зданиями современной архитектуры. Высотки типично южного облика расположились прямо около самого моря, с открытыми всем ветрам балконами и вычурными конфигурациями архитектуры.
Илья быстро выскочил наружу, достав по пути «Никон» и начав делать первые кадры. Слева было море, отличный пляж, нынче совершенно пустой. Справа расположились дома с пробитыми окнами и со следами обстрела на белоснежных стенах. Кое-где они и вовсе оказались насквозь пробиты крупнокалиберным оружием. Кормильцев пригляделся — часть красивых пальм на набережной и кустарник также местами был разбиты или вовсе снесены. Скамейки поломаны, а гладкий асфальт получил характерные выбоины от попадания мин и снарядов. В ста метрах впереди около тротуара лежали остовы двух сгоревших автомобилей. Сделав общую панораму, Илья сменил «ширик» на зум и приблизил изображение. Небольшая поправка на выдержку и получилась отличная серия кадров. Счетчик еще не перевалил за сорок, так что можно смело работать и работать.
Успешное начало репортажа приободрило всех. Лёха также успел сделать общую панораму на свой здоровенный Кинор 16СХ-2М. Марков что-то начитывал в диктофон. Бальтазар стоял, улыбаясь, около автомобиля, шофер тоже отчего-то радостно лыбился. Затем все дружно вернулись в микроавтобус и поехали дальше. Илья саркастично заметил, вспомнив советскую классику:
— Лёд тронулся, господа присяжные заседатели!
В этот момент солнце показалось из-за облаков, блеснув на белоснежных стенах нового города. Советским журналистам показалось, что рискованная поездка принесет всем удачу.
После набережной они снова свернули в город, заскочив в старый христианский район Бейрута — Ашрафия. Репортеры сегодня хотели доехать до площади Сассин, где располагались христианские церкви разных конфессий. Кормильцев еще по приезде в Ливан здорово удивился тому обстоятельству, что на арабском Востоке еще оставались христиане. Но Ливан, вообще, странная страна. Окруженные горами прибрежные долины стали местом пристанища для многих народов и конфессий: арабы, православные, меррониты, друзы, армяне, сунниты и шииты. Кого только в этом чёртовом котле наций не было! Даже османам в свое время пришлось признать особый статус здешней территории. Бальтазар по мнению Маркова имел вес в ассирийском батальоне фалангистов «Катаиб» и должен был обеспечить в этом районе их безопасность.
И в самом деле, на подъезде к Ашрафии тот с кем-то вышел по рации на связь, а затем махнул рукой. После проезда нескольких кварталов они остановились около площади, окруженной невысокими, в основном трех- и четырехэтажными зданиями. Жилые дома, отели, банки, магазины. Сейчас же вокруг наблюдалась частичная разруха. Говорят, что рядом, еще прошлой осенью, шли самые ожесточенные бои в одночасье разгоревшейся гражданской войны. Поэтому некоторые здания были частично разрушены, повсеместно валялись обломки стен, перекрытий, виднелся крошеный в труху кирпич и бетон. На дорожной поверхности Илья заметил характерные кусочки металла. Он служил в артиллерии, поэтому сразу узнал «метки войны».
Лёха и в этот раз начал работать безо всякой раскачки — сменил объектив и сделал общую панораму, затем крупные планы, потом Марков работал в кадре, типа вел прямой репортаж с места событий. Звукооператора не было, они потом наговорят текст в студии. Кормильцев был немного в курсе телевизионной кухни. В студии позже сделают монтаж с кинохроникой из архива и выйдет очередной «Громкий» репортаж. Говорят, что в будущем такие съемки и на самом деле пойдут в прямом эфире, техника тогда будет позволять передавать сигнал в телестудии напрямую через спутники. Но пока эта фантастика не стала явью, придется работать как есть.