Рожденный для войны

Васильев Ярослав

Михаил внешне сумел удержать невозмутимое выражение на лице, мысленно же ругнулся: ай да альтер-эго, ай да руки из жопы. Лазейку он нашёл, уникальное решение. А оказывается, ничего такого сложного и неповторимого в этих планах нет. С другой стороны, в итоге так даже лучше. Раз решение о регистрации нового рода для спасения семьи лежит на поверхности и выглядит как самое логичное, к Михаилу и девочкам остальные дворянские рода отнесутся нормально.

— Да, вопрос решён. Никто из них больше никогда не сможет предъявить хоть какие-то замечания к моим действиям. Вообще никто.

— Вот как? Интересно сказано, надо бы запомнить, — добродушно улыбнулся Ругимов. — Не сможет предъявить замечания к действиям.

Действительно, хорошо сказано. Тогда позвольте перейти сразу к делу. Я правильно понимаю, пока вы ещё Столешников, вы хотите продать мне ещё какие-то активы семьи?

— Больше, Руслан Валерьевич, я хочу вам предложить намного больше. Вы же знаете, что едва я сменю фамилию, то потеряю доступ к орифламе. Но не саму орифламу. Вы меня понимаете? Завязанные на неё активы нашей семьи сохранятся, включая все положенные законом льготы. Да, их нельзя будет продать, зато я предлагаю вам договор на доверительное управление. Доходы мы разделим пополам. Но с условием, с моей стороны будут вписаны и девочки, а договор мы будем оформлять с магической клятвой на соблюдение договора. Решение от вас я жду немедленно. Договор будет действовать, пока я, девочки или наши потомки не вернут себе право на орифламу сокола.

На Ругимова было забавно смотреть. Он мгновенно вспотел, прижал локти к бокам, стеснённо шевелил кистями, и кисти напоминали о плавниках рыбы. Да и сам он напоминал рыбу, выброшенную на берег. Своё место и перспективы он оценивал вполне трезво. А сейчас перед ним был золотой шанс. Он рискует головой, влезая в разборки сильных мира сего. Но зато если он сможет удержаться, сохранить предприятия Столешниковых как единую структуру, то войдёт в число тех самых «сильных». Как и предполагал Михаил, едва Ругимов смог хоть немного справиться с волнением, он выдавил из себя:

— Согласен.

— Тогда, думаю, у вас найдётся пара хороших юристов, составить договор. А нам пока попросите, пожалуйста, горячий ужин. Несколько часов за рулём, устал.

— Да, сейчас.

Михаил как раз закончил есть, и официант убрал тарелки, когда принесли текст договора. Десять страниц не самым крупным шрифтом. Добавить фразу про усталость и плотный ужин… Михаил был уверен, что его попытаются надуть. Ну не может такой человек как Ругимов не попробовать. С другой стороны, один раз убедившись и получив по пальцам, второй раз он так делать не станет. За это его Михаил и выбирал. Вместо того чтобы долго и старательно вчитываться в текст, Михаил неторопливо пролистал договор, детально фиксируя взглядом каждую страницу, а затем шагнул в Библиотеку.

Здесь тоже была ночь. Мягко горела рассеянным светом лампа на потолке кабинета. А за стеклом светлая лунная дорожка колебалась в морских волнах по направлению к горизонту. И мириады звёзд на небе, которые мерцают в размышленье — может быть им спуститься из безмерных своих далей, чтобы омыться в прохладных водах? Но пока они думают — далеко и холодно горят серебристыми снежинками на чёрном бархатном одеяле ночи.

Осмотрев бардак, оставленный с прошлого раза, с тяжким вздохом Михаил начал прибираться и расставлять книги по местам. Обратил внимания, что зал его прошлой жизни логично не поменялся, а вот в зале нынешней — появился новый шкаф, хотя и почти пустой. Зато когда пошёл относить книги из жизни Михаила-два, чуть не рассыпал всё на пороге. Как тот и предупреждал, его воспоминания начали понемногу растворяться! Третий зал сократился в длину, пропали два крайних шкафа. Книги, которые там были, частью заполнили свободные места на полках, остальное пропало.

— Ах ты, ну за что мне это сейчас… — с тоской произнёс Михаил.

После чего принялся таскать книги из третьего зала в основной кабинет. Там была точка на самой границе миров, потому, видимо, на кабинет пропажа книг и не распространялась.

Пришлось его превращать в склад, размещая книги стопками в углу. Но и кабинет имел ограниченное место, и совсем оголять полки Михаил не рискнул. Пришлось сортировать нужное и ненужное, судорожно пытаясь запомнить или хоть вкратце записать самое полезное из отправленного «под нож». Голова в результате гудела, так что Михаил с трудом, но заставил себя недолго подремать в кресле, благо вид ночного моря и звёзд действовал расслабляюще. Полноценного отдыха сон в Библиотеке не заменит, про это его предупреждали. Так, даст немного бодрости взаймы, тогда завтра усталость навалится вдвое сильнее. Но — завтра, а сейчас нужна была вся ясность ума.

Закончив с книгами, Михаил достал пачку бумаги и ручку и начал внимательно читать и разбирать текст договора. Заодно попутно не раз поминал добрым словом тётку-главбуха на своей фирме. Постоянный юрист им был не по карману, только на самые важные случаи, так что всё остальное приходилось смотреть вдвоём. Тётка же была дотошная и искушённая по части всякого разного надувательства. А ещё хотелось поблагодарить учителей уже местной школы. Дворянам, и особенно боярского рода, разные законы преподавали отдельным предметом. Михаил-школьник это ненавидел до зубовного скрежета, учить кодексы и параграфы. Сейчас пригодилось.

Вычленив все мутные места и мысленно похвалив таланты Ругимова, Михаил откинулся на спинку кресла. Несколько минут ещё сидел, переводя дух и глядя на отражения звёзд в волнах, и как светится пена, когда волна бьёт о стекло и попадает под свет лампы. А дальше встал и шагнул в реальный мир.

Михаил толкнул листы договора обратно к Ругимову:

— Руслан Валерьевич, вот такого мелкого крысятничества и от вас — я не ожидал. Меня устраивает всё, кроме пунктов пять-три, шесть-восемь, и с девять-три по девять-девять включительно. Плюс я готов оставить параграф десять, но при условии, что с вас ответная услуга. Мне понадобится легальное обоснование, откуда у моей семьи средства. Что-то я объясню именными счетами, которые привязаны не на фамилию и род, а на кровь, но сами понимаете — много туда не положишь. В Москве у нашей семьи есть ресторан. И при нём небольшая сеть на десяток столовых быстрого питания. Я перепишу их на вас, а завтра вы подарите их мне и поможете с толковым управляющим.

У Ругимова натуральным образом отвисла челюсть. Ну да, парень перед ним буквально пролистал десять страниц текста, и сразу же нашёл все ловушки.

— Ну же, Руслан Валерьевич. Если не верите, могу процитировать. Но тогда я попрошу ещё внести правку в пункт одиннадцать-два, хотя пока готов согласиться и с вашей редакцией.

— Да нет, верю. Подождите, сейчас все ошибки будут исправлены. И насчёт параграфа десять согласен.

Получив новый экземпляр, Михаил вернулся в Библиотеку. Луну закрыло облако, да и вообще море понемногу волновалось. С тоской посмотрев на страницы зубодробительного юридического крючкотворства, Михаил неожиданно решился на эксперимент. Взял два листа воспоминаний и совместил. О чудо — различия между воспоминаниями вспыхнули ярко-алым пятном. Это сильно упростило работу, в этот раз он управился быстро.

Вернувшись, Михаил недовольно посмотрел на хозяина кабинета. Во взгляде сложились и усталость из Библиотеки, и очень трудный день. Такое состояние ещё называют «хочется дать кому-то в бубен и неважно кому».

— Руслан Валерьевич. Зная вас, я был уверен, что один раз вы меня попробуете на прочность. Никаких претензий и обид с моей стороны. Но второй раз? Что за ерунда с разделом десять? Мы ведь договорились его сохранить в прежней редакции, вы и так по нему получали…

— Простите, Михаил Юрьевич, — искренне удивился Ругимов. — Но и меня он устраивал, я не давал указания его трогать. Минутку.