Рожденный дважды
Шрифт:
Билл взял у него письмо и покачал головой.
– Извини, я не могу сейчас уйти. Может быть, в другой раз.
Отчасти это была правда. Отца Энтони сейчас нет на месте, и он, Билл, не может оставить мальчиков без присмотра. Конечно, если хорошенько постараться, он нашел бы кого-нибудь себе на замену, но почему-то был рад предлогу отказаться. Билл чувствовал, что его преследует настойчивый взгляд Кэрол.
Вот и сейчас, глядя ему в глаза, она проговорила:
– Все равно приглашение остается в силе. Ужин за нами.
– Конечно,
Прощание было долгим. Рукопожатия и взаимные заверения в непременной встрече в ближайшее время. Билл с облегчением вздохнул, когда наконец закрыл за ними дверь, надеясь, что смятение чувств в его душе скоро уляжется.
Но этого не случилось.
6
Кэрол ждала, пока Джим заведет машину, но он неподвижно сидел за рулем, уставившись в пространство.
Она дрожала от холода.
– Если мы никуда не едем, Джим, может быть, включишь зажигание, чтобы заработала печка?
Он покачал головой и улыбнулся.
– Прости, я просто задумался.
Он повернул ключ зажигания, и десятилетний «нэш-рэмблер» ожил и затрясся. Джим повернул к проспекту Куинс.
– О чем же ты думал?
– О том, что головоломка начинает складываться. Уже скоро я узнаю, кто я такой.
Кэрол нагнулась и поцеловала его в щеку.
– Кто ты такой, знаю я. Почему ты меня не спросишь?
– Ладно. Кто же я такой?
– Человек, которого я люблю. Отличный парень, талантливый писатель и самый лучший любовник на всем Восточном побережье. – И она действительно так считала.
Он тоже поцеловал ее.
– Спасибо. Но только на Восточном? А как насчет Западного?
– Я там никогда не была.
– Ах так?! – Он остановился у светофора. – Где же будем есть?
– Мы действительно можем себе это позволить?
– Конечно. Я сегодня получил гонорар за серию «Бог умер». Мы в «сытом городе», как любит говорить наш президент.
– Наконец-то они собрались тебе заплатить!
Именно поэтому он предложил ей поужинать в ресторане. Джим придерживался вполне современных взглядов, но, как только речь заходила о трате на развлечения из жалованья Кэрол, оказывался в трясине предрассудков пятидесятых годов.
– Можем поехать туда, – он показал рукой в восточном направлении, в сторону дома, – и поесть даров моря у «Мемисона». Или еще куда-нибудь в городе. – Теперь он махнул рукой в сторону заходящего солнца.
Кэрол не была голодна, она вообще последнее время страдала отсутствием аппетита. Ее не прельщало ни одно блюдо, но она знала, что Джим любит макароны.
– Давай поедем в «Маленькую Италию». Сегодня я чувствую себя итальянкой.
– Странно... Ты совсем не похожа на итальянку.
– Ладно тебе. Поезжай, – сказала она.
Когда они подъехали к изящному мосту Куинсборо, у Кэрол внезапно возникла идея.
– Знаешь, еще немного рано ужинать.
– Куда угодно, только не к ней, – простонал Джим. – Я готов поехать с тобой даже в модный магазин.
– Перестань, она такая милая, а для меня особенно много значит.
Кэрол любила свою тетку. Старая дева была ей вместо матери в студенческие годы, была ее семьей, «домом», где она могла проводить праздники и летние каникулы. Кэрол всегда хорошо ладила с ней. Однако о Джиме этого не скажешь.
– Да, но от ее обители меня бросает в дрожь.
– Тебя ни от чего не бросает в дрожь, а потом, мне совестно иметь столько свободного времени, находясь в городе, и не заехать на минутку к ней.
– Ладно, – сказал он, когда они переехали Ист-Ривер и спустились по пандусу в Манхэттен. – Едем в Грэмэрси-парк. Но обещай мне, что, как только она попытается начать спасать мою душу, мы уедем.
– Обещаю.
ИНТЕРЛЮДИЯ В ЗАПАДНОЙ ЧАСТИ ЦЕНТРАЛЬНОГО ПАРКА – I
Сначала мистер Вейер не совсем понял, что это такое.
Это произошло, когда он полусидя-полулежа почти дремал на софе в гостиной перед новеньким цветным телевизором. На девятнадцатидюймовом экране маршировали американские войска – шла специальная передача новостей о новогоднем наступлении во Вьетнаме. Вейер вдруг почувствовал нечто в ромбовидном мозгу: покалывание, зуд. Он не знал, как назвать это ощущение, но было в нем что-то зловещее.
Предостережение?
Чем сильнее оно становилось, тем казалось все более знакомым. Как что-то из прошлого, нечто, известное ему прежде, но не встречавшееся уже много лет.
Чье-то присутствие?
Внезапно его охватила тревога; он стряхнул с себя дремоту и сел.
Нет, этого не может быть!
Он поднялся с софы, подошел к окну и стал глядеть вниз на голые деревья Центрального парка. Парк купался в оранжевом сиянии заходящего солнца. Темной оставалась только часть перед зданиями, высившимися вдоль западной его части. Дом, в котором жил Вейер, отбрасывал широкую полосу тени в оранжевое зарево.
Зловещее чувство росло, становилось сильнее, определеннее. Оно исходило с востока, с противоположной стороны города.
Этого не может быть!
Он увидел свое расплывчатое отражение в оконном стекле: крупный мужчина с седыми волосами и морщинистым лицом. Он выглядел на шестьдесят, но в тот момент ощущал себя много старше.
Больше не оставалось сомнений в том, что это за чувство. Но как это может быть? Это невозможно.
– Что случилось, милый? – спросила жена по-английски, с сильным акцентом, когда вернулась из кухни.
Это он! Он жив! Он здесь!
Глава 3