Рожденный Грешником

Дженнингс Сайрита Л.

Он мог убить, лишь моргнув своими ледяными глазами.

Но это не значит, что Легион не может также.

Он так окутан секретами и мифами, что я точно не могу быть уверена. Я знаю, что он убийца, но сколькими способами Ли может разорвать Дориана на куски? Думаю, что возможности безграничны.

– Я пришел с предложением о мире. От моей семьи твоей.
– Толкнув рукой дверь, он полностью ее распахнул и невзначай вошел внутрь.

Сайрус молча последовал за ним.

– В чем подвох?
– спрашивает Легион. Его тон почти вежливый,

но то, как дергаются мышцы на его челюсти, говорит об обратном.

– Никакого подвоха, - со спокойным выражением отвечает он.

Он даже снисходительно не улыбается.

– Моей жене понравилась девушка. И ей было бы больно видеть то, как девушке причиняют боль. Я здесь, чтобы попытаться не допустить этого.

– Ты можешь остановить Призыв?
– спрашиваю я. Слепая надежда звучит в моем голосе.

– К сожалению, нет. Предзнаменование Призыва - это естественные изменения, спровоцированные временем и стрессом. Я не могу их остановить, так же как не могу остановить твое старение, но я могу замедлить их. Я могу дать тебе больше времени.

Больше времени? Для чего? Чего они ждут?

– И снова, в чем подвох?
– снова задает вопрос Легион, загородив меня. Он рискнул всем ради меня. О чем мы еще могли договориться?

– И снова, никакого подвоха. Я не такой, каким ты меня считаешь, Легион. И никогда таким не был. Было время, когда ты это видел.

Из-за бицепса Легиона, я смотрю, как два мужчины смеряют друг друга взвешенным взглядом, словно общаясь телепатически. Легион знал до этого Дориана? Как?

И когда? Черт, если Легиону миллиарды лет, то, сколько тогда Темному королю? А других знал? Кажется, что у Тойола внутренняя связь с Сайрусом.

Очевидно, он не посвящен о то, что Легион намного больше знает о Темной королевской семье, чем он говорил.

– Хорошо, - соглашается Легион, кивая.
– Делай то, что должен, так долго, пока не будешь уверен, что она останется невредимой.

– Даю слово.
– Дориан бросает взгляд в сторону спальни.
– Туда. Нам потребуется уединение.
– Легиона передергивает, без сомнения, чтобы возразить, когда король качает головой.
– Она будет в безопасности. Тем не менее, тебе стоит быть поблизости. Позже она будет нуждаться в тебе.
– Король протягивает мне руку, ничуть не убедив огромного демона, стоящего между нами.
– Пошли.

Я смотрю на его протянутую ладонь, а затем на Легиона.

В его серебристых глазах неопределенность, однако, он кивает. Он не хочет отставлять меня наедине с Дорианом, но он знает, что это безопасно. Он бы не дышал, если бы представлял для меня угрозу.

Я принимаю руку короля, не обращая внимания, что меня все еще бьет мелкая дрожь. Чтобы утешить, он нежно сжимает мою руку и ведет в спальню. Я не настолько глупа, чтобы поверить, что ничего не будет отдельно сексуального.

Габриэлла не похожа на ту, которой будут изменять, учитывая ее силу, намного превосходящую всё, что мир когда-либо видел,

и Дориан не похож на дурака, который будет испытывать пределы ее терпимости. Плюс, он здесь ради нее.

– Ложись, - ласковым голосом, указывает он. Так отличается от высокомерного тона, которым он говорил со мной утром.

Я делаю, как приказано, мое тело твердое, как доска, лежащая на атласном покрывале. Я даже не потрудилась снять обувь.

– Все что я буду делать, не навредит тебе, но может сбить толку. Твой разум - по больше мере - твое сердце будут открыты, впуская все твои страхи и фантазии, полностью завладевая твоими эмоциями. Понимаешь?

Сквозь страх я просто киваю.

– Хорошо. Теперь сделай глубокий вдох. Думай о чем-то, что приносит тебе счастье. Что-то, что заставляет чувствовать тебя любимой и живой. Сосредоточься и держись за это.

Его искренние слова проникают прямо в мой разум, наполняя чувством власти. Без всякой мысли я пролистываю свою память, как адресную картотеку. Я не сопротивляюсь импульсу, просто не в состоянии.

– Ты такая красивая.
– Тыльной стороной ладони он гладит меня по щеке. Это единственная его часть, которую я представляла мягкой, за исключением конечно пухлый губ.
– Ты ведь это знаешь?

– Ты говоришь это все время, но с благоговением, которого я никогда не пойму.

– Это потому что ты не видишь того, что вижу я. Не чувствуешь, что чувствую я, когда целую тебя. Не чувствуешь запах солнца в твоих словах. Не можешь попробовать вкус молока с медом между твоих бедер. А я могу. И все в тебе - все твое существо - совершенно прекрасно.

Я не отвечаю, а просто скольжу пальцами по его волосам и притягиваю его к своим губам.

Он глубоко целует, поглощая меня. Несмотря на жесткость и твердость языка, в точности, как и он сам, поцелуй выходит мягкий и податливый.

Я стону ему в рот, и притягиваю ближе, желая ощутить его твердое тело. Он смеется, когда я нежно царапаю ногтями его спину.

– Тише, малышка. Я не хочу причинить тебе боль.

– Ты не можешь навредить мне, - хихикаю я, у его горла, ведя языком от его подбородка к адамову яблоку, а затем к ключице.
– Если только я не позволю тебе.

– И при каких обстоятельствах ты мне позволишь?
– Он прижимается своим телом между моих ног и скользит ладонью по голому бедру, шире раздвигая меня.

– Когда ты задеваешь зубами мою грудь и спускаешься к бёдрам, - стенаю я.

– Так?
– Он спускается, пока я не чувствую его губы - горячие и влажные - под грудью. Затем он слегка царапает нежную кожу, спускаясь вниз.

– Да, - отвечаю я, затаив дыхание, ощущая что-то среднее между щекоткой и покалыванием.
– И когда ты зажимаешь между пальцами мои соски. Я позволю тебе сделать это.

По команде он протягивает руку, чтобы сжать твердую плоть между большим и средним пальцами, после чего сильно щипает, отчего я резко вдыхаю на укол боли.