Рожденный очаровывать
Шрифт:
– Зачем вы собрались в Ролинз-Крик? – осведомилась она, пытаясь делать вид, что ведет ни к чему не обязывающий разговор, а не накапливает информацию, которая могла бы помочь ей влезть к нему в доверие.
– Увидел указатель, к «Тако Белл» [8] , – пояснил он. – Собрался поесть, но боюсь, встреча с вашим возлюбленным лишила меня аппетита.
– Экс-возлюбленным. Подчеркиваю – экс.
– Вот чего я никак не пойму: с первого взгляда видно, что он жалкий неудачник. Неужели никто из ваших друзей в Сиэтле не удосужился вам это объяснить?
8
Сеть
– Я часто переезжаю.
– Черт, вы могли бы подойти к любому парню на автозаправке, он сказал бы вам то же самое.
– Не догадалась.
– Кажется, сейчас польются слезы, – вздохнул Дин, покачивая головой.
Блу не сразу поняла, о чем он.
– Ничего, я храбрая, – бросила она с едва уловимым оттенком сарказма.
– Со мной можете не притворяться. Вперед, дайте себе волю. Самый надежный способ исцелить разбитое сердце.
Монти не разбил ее сердце. Скорее взбесил. Все же не он выгреб деньги с ее счетов, и она чересчур резко среагировала, напав на него. Уже через две недели после того, как они с Монти стали любовниками, она поняла, что скорее предпочла бы видеть его в качестве друга, и в два счета вытолкала из своей постели. Однако у них были общие интересы, и, несмотря на его эгоцентризм, Блу с удовольствием проводила с ним время. Они повсюду ходили вместе, в кино и на выставки, поддерживали творчество друг друга. И хотя Блу знала, что Монти склонен все драматизировать, отчаянные телефонные звонки из Денвера встревожили ее.
– Я даже не была в него влюблена, – призналась она. – Я вообще не верю в любовь. Но мы заботились друг о друге, и, судя по голосу, он был ужасно расстроен. Я побоялась, что он покончит с собой. Друзья для меня – все. Я не могла отвернуться от него.
– Друзья и для меня важны, но если бы один из них попал в беду, я бы прыгнул в самолет и примчался к нему, вместо того чтобы собрать все веши и сняться с насиженного места.
Блу вытащила из кармана резинку и снова собрала волосы в неряшливый хвост.
– Я все равно намеревалась уезжать из Сиэтла. Только не в Ролинз-Крик.
Они миновали плакат с объявлением о продаже овец. Блу мысленно перебрала ближайших друзей, пытаясь вспомнить, у кого можно занять деньги, но все как один отличались двумя признаками: добросердечием и унизительной бедностью. Малыш Бринии был серьезно болен. Мистер Грей едва сводил концы с концами на социальное пособие. Мэй так и не оправилась от пожара, уничтожившего ее студию, а Тония путешествует по Непалу. Ничего не попишешь: она зависит от совершенно незнакомого человека. Словно опять вернулось детство, и она ненавидела слишком хорошо знакомый страх, медленно разливавшийся внутри.
– Итак, Бобри, расскажи о себе.
– Я Блу [9] . Меня зовут Блу. Блу Бейли.
– Милая, обладай я столь же сомнительным вкусом в отношении мужчин, тоже вряд ли смотрел бы на жизнь оптимистически.
Чудно.
– Моя мать была немного расстроена в тот день, когда заполняла свидетельство о рождении Я должна была стать Хармони [10] . Но тут в Южной Африке разразилось восстание, а в Анголе началось кровопролитие... – Девушка пожала плечами. – Не слишком хороший день для Хармони.
9
Слово blue,
10
гармония (англ.).
– Должно быть, у твоей матери весьма высока общественная сознательность.
У Блу вырвался грустный смешок.
– Можно сказать и так.
Высокая общественная сознательность матери стоила Блу всех сбережений.
Он кивнул в сторону багажника, и она заметила крохотную дырочку в мочке его уха.
– Эти кисти и краски... Хобби или профессия?
– Профессия. Я рисую портреты женщин и домашних животных. Иногда – фрески.
– Не находишь, что сложновато приобретать постоянную клиентуру при постоянных переездах?
– Не слишком. Главное – отыскать приличный квартал с дорогими домами. А потом я раскладываю по почтовым ящикам флаерсы с образцами моих работ. Как правило, это срабатывает, хотя в таких городках, как Ролинз-Крик, вряд ли найдутся зажиточные кварталы. И этим объясняется костюм бобра.
– Кстати, сколько тебе лет?
– Тридцать. Нет, я не лгу. Ничего не могу поделать со своей внешностью.
– «Сейф нет».
Блу подскочила от неожиданности при звуках женского голоса, заполнившего пространство машины.
– Хочу узнать, не можем ли мы чем-то помочь, – промурлыкал голос.
Дин миновал едва плетущийся трактор.
– Элайн?
– Клер. Элайн сегодня выходная.
Блу сообразила, что голос доносится из динамиков машины.
– Привет, Клер. Давненько мы с тобой не говорили по душам.
– Пришлось навестить маму. Ну как тебе приходится в дороге?
– Не жалуюсь.
– Почему бы тебе не остановиться в Сент-Луисе по пути в Чикаго? У меня в морозилке пара стейков с твоим именем на них.
Дин поправил противосолнечный экран.
– Ты слишком добра ко мне, солнышко.
– Для моего любимого посетителя «Сейф нет» ничего не жалко.
Когда Дин наконец распрощался, Блу выразительно закатила глаза.
– Похоже, вы строите их в очередь и раздаете номера? Что за пустая трата времени!
Но Дин отказался включиться в игру.
– Никогда не испытывала желания осесть на одном месте? Или программа защиты свидетелей заставляет тебя метаться по всей стране?
– Мне еще слишком многое нужно увидеть в этом мире, чтобы ограничиться одним городом. Возможно, лет в сорок и подумаю об этом. Ваша подружка упомянула Чикаго. Я думала, вы собрались в Теннесси.
– Так оно и есть. Но Чикаго – мой дом.
Теперь она вспомнила. Он играл в «Чикаго старз».
Блу с легкой завистью оглядела впечатляющую инструментальную панель и рычаг переключения скорости.
– Буду счастлива сесть за руль.
– Боюсь, тебе будет слишком сложно управлять машиной, которая не дымит и не чихает.
Он включил спутниковое радио: смесь старого рока и новых мелодий.
Следующие двадцать миль Блу слушала музыку и пыталась любоваться пейзажами, но тревога не давала успокоиться. Ей требовалось отвлечься, и она совсем было собралась немного позлить Дина, спросив, что он считает наиболее привлекательным в мужчине, но легче было поддерживать иллюзию того, что он гей, и она не хотела заходить слишком далеко. Все же она не смогла устоять перед искушением осведомиться, не стоит ли лучше найти станцию, где передают Стрейзанд.