Рожденный Светом

Фрумкин Сергей Аркадьевич

– Есть еще одно средство, – глухо произнес Гим, которому чем дальше, тем труднее было держать себя в руках.

– Какое же? – оживился Ланкорус.

– Я!

– Неужели? – усмехнулся начальник. – Что значит «я»?

– Я расскажу Высшему совету, чем занимается его Секретный отдел. Думаю, им будет интересно узнать, какими средствами покупается так называемая «безопасность» Империи!

Ланкорус пожал плечами:

– А я вот думаю, что будет не интересно... Но не важно, раз мы никогда этого не проверим.

– Проверим! В самое ближайшее время проверим! Вы породили монстра, Ланкорус,

теперь сами за это поплатитесь!

– Как много апломба! – вздохнул начальник. Он опять какое-то время размышлял, водя пальцем по губам и глядя куда-то мимо сержанта.

– Знаешь, – дружеским тоном сказал Ланкорус. – Хочу открыть тебе одну тайну: не я породил тебя, Гим Церон Ревенберг!

– А кто же? – с усмешкой спросил Гим, уверенный, что Ланкорус лжет.

– Не знаю кто, – медленно проговорил Ланкорус. – Судя по всему, ты сам такой получился. Я только наблюдал твое перерождение. Изучал тебя. Делал выводы. Признаюсь, задал ты работы моему отделу, не меньше, чем непоседливые изобретатели Оттора. Индивидуум, которого нельзя уничтожить... А ведь все дело в том, что мы испокон веков охотились друг на друга, используя в виде поражающих факторов твердые частицы или энергетические заряды! С тобой так не получилось. Ты даже ухитрился пройти сквозь силовое поле. Вот мне и пришло в голову: раз тебя нельзя поразить энергией, можно попробовать обратный процесс – энергетические поглотители!

Ланкорус поманил одного из офицеров и взял у него из рук незнакомое Риму оружие.

– Видишь, что смастерили? – Ланкорус извлек патрон из патронника и показал Гиму. – Когда вот этот цилиндр соприкасается с твердым телом, фотоид внутри него начинает высасывать энергию из окружающей его в этот момент среды – очень быстро и в больших количествах. Как думаешь, это подействует? – Ланкорус вернул оружие офицеру и продолжил: – Если нет, то ничего страшного. У моего изобретения приложений масса, так что, как видишь, ты даже послужил у нас двигателем прогресса...

Ланкорус вдруг резко махнул рукой. Двадцать огнестрельных ручных орудий выстрелили одновременно. Двадцать капсул с «пожирателями энергии» ударили в грудь Гима. Сержант даже не смог застонать – интуитивный ужас потряс все его существо, сковав не только мышцы, но и мысли, и рефлексы. Где-то глубоко внутри него что-то взвыло от боли и страха, что-то сжалось и задрожало, причинив ему такую боль, какой он никогда не ощутил бы даже с прежним, биологическим телом...

Женщины в ужасе наблюдали, как скорчился в кресле молодой сержант, как он потерял равновесие и скатился на пол, как замер там без движения, бездыханный.

Ланкорус встал, взял у офицера ружье, приблизился к лежавшему на полу Гиму и направил на него электронный прицел своего нового орудия уничтожения.

– Хм... Потенциал не достиг нуля и быстро восстанавливается, – заметил начальник. – Но если поместить тело в энергетический вакуум, а затем расстрелять... Наверно, получится. Жаль, поторопился – не терпелось попробовать. Даже не успел рассказать ему, что и силовые стены у нас теперь новые... Дитран, поместите мальчишку в камеру, которую для него подготовили! Это существо нам еще пригодится!

Офицеры подняли Гима и вынесли из ложи, не сводя с него длинные дула своих энергопоглощающих ружей.

– А

теперь займемся вами, девушки. – Ланкорус посмотрел на амазонку. – Ты, кареглазая красавица, незаконным образом проникла через Кольцо Литиса. Так что сама выбирай: либо тебя распылят наши пограничники, либо отправишься в подарок Ронтонте – он все еще неровно дышит к наемнице, покушавшейся на жизнь своего герцога. – Ланкорус кивнул офицерам, державшим Ин: – Уведите!

Из троих спасателей Оттора осталась одна только Ри.

– Отпустите Ригиту! – приказал Ланкорус, поглядев на офицеров такими глазами, будто не мог понять, с чего это вдруг они до сих пор держат ее в железных клещах. Офицеры отступили, сухо кивнув Ри в знак извинения.

– Что касается тебя, – сказал Ланкорус и вздохнул, – даже не знаю, как поступить. С одной стороны, тобою двигали отрицательные, в нашем понимании, побуждения. С другой – не могу сказать, чтобы ты нарушила хоть один из законов или приказов. Я поручил тебе следить за Ревенбергом – ты следила до настоящего времени. Ты привезла его сюда, на Ко-локон, но ситуация все равно сложилась наилучшим образом. Благодаря тебе мы раскрыли заговор отторцев и смогли воспрепятствовать его осуществлению. Даже не знаю, полковник, наказать вас или представить к награде? У вас как, личных обид нет?

– Профессионалы не обижаются, – холодно отозвалась Ри.

– Не сомневаюсь, – кивнул Ланкорус. – Признаюсь, я готов был пожертвовать тобою, Ригита, но ничего личного – на твоем месте мог оказаться кто угодно, в том числе и я сам. Судьба Империи важнее жизни и смерти одного человека! Твое мнение?

– Я знала, на что иду.

– Мы все знаем. И ты должна понимать, что либо ты по-прежнему мой доверенный человек, либо тебя попросту не существует. Такова специфика работы, Ригита. Все, полковник, свободна! Отдыхай, заслужила!

ГЛАВА 28

Ри не строила иллюзий насчет этой «свободы». За ней никто не следил, ее никто не охранял и не сопровождал, но ни о какой настоящей свободе не могло быть и речи. В Секретном отделе репутация завоевывалась десятилетиями, а терялась в одно мгновение. Ри понимала, что, как бы блестяще ни исполняла она свои должностные обязанности в будущем, на ней навсегда останется клеймо – тот, кто оступился один раз, способен повторить это снова и снова. Ри понимала, и Ланкорус понимал. Ри знала, что Ланкорус понимает, и знала, что он никогда не забудет. В Секретном отделе не держали тех, на кого нельзя положиться на сто процентов. И из Секретного отдела не уходили...

Ри поселилась во Дворце офицеров, огромном светлом здании из дорогого стекла и полимеров. Ей предоставили апартаменты, достойные маршала Империи. Ничего удивительного – полковник Секретного отдела во многих вопросах имел больше полномочий и заслуживал большего уважения, чем тот же маршал. Во Дворце офицеров Лотенбурга вообще не было простых номеров – только для самого высшего офицерского состава.

Несмотря на удобства и обходительность прислуги, Ри явственно ощущала атмосферу домашнего ареста. С ней никто не встречался, никто не связывался, никто не звонил и не передавал посланий. Тем более странно, если вспомнить о предшествовавших этому затишью бурных событиях.