Рожденный в огне
Шрифт:
Наконец Холмс спросил:
– А после того, как вы их увидели, вы попытались вступить в бой?
Я вдруг ощутил, что он смотрит на меня. Он ждал моего ответа, потому что я был командиром эскадрильи. В это мгновение меня окатила волна паники: вот оно. Это конец. Единственный всплеск разоблачил десять лет притворства и раскрыл во мне потенциального изменника, которым, по сути, я и был.
Однако когда Энни заговорила, она произнесла совсем не то, что я ожидал:
– Ли приказал всем спуститься под прикрытие облаков
Я исподтишка бросил на нее изумленный взгляд.
Она не выдала меня. Энни прикрывала меня.
Розовые пятна, проступившие на ее щеках, стали единственным свидетельством того, чего ей это стоило. После долгих лет, когда ее недооценивали, списывали со счетов в министерстве этой страны, в частности, люди, сидевшие напротив нас, Энни доказала, что способна адекватно действовать в сложной ситуации, готова руководить и достойна назначения, к которому ее так настойчиво не хотели допускать. Но она скрыла свои способности ради моего спасения.
«А разве ты не должна была выдать меня?»
Потому что мечты, переполнявшие мою душу, принадлежали человеку, которого следовало бы выдать, а не спасать. Эти фантазии о триумфе и мести, о которых я не вспоминал с детства, вновь нахлынули на меня с притягательной силой, и этого было достаточно, чтобы очернить меня.
Энни встретилась со мной взглядом и вскинула бровь. Я откашлялся. А затем по совершенно непонятным причинам я принял ее дар и начал объяснения, которые они с Холмсом ждали от меня.
– Мы никак не могли выяснить, есть ли у них боевое пламя, и при этом мы сами были безоружны.
Боевое пламя могли извергать лишь взрослые драконы, а наши были еще слишком молоды и могли выплевывать лишь струи горячего пепла.
– Отлично, Ли! – воскликнул Холмс.
В его низком голосе послышались теплота и одобрение. Энни сглотнула ком в горле. Мне стало нехорошо.
Атрей, барабаня по столу пальцами, впервые присоединился к разговору.
– Совершенно очевидно, что мы допустили грубейшую ошибку, недооценив Новый Питос, – заметил он. – Мы пропустили мимо ушей слухи о драконах, появляющихся на северном побережье, посчитав их досужим вымыслом, полезным только для нашей пропаганды, но не более. Похоже, мы просчитались.
– Стоило атаковать их еще несколько лет назад, – пробормотал Холмс. – Тогда их драконы еще не набрали силу. Надо было бросить на этот богом забытый остров все силы нашего флота и стереть с лица земли остатки этих грязных маленьких выродков… А теперь уже слишком поздно.
«Грязные маленькие выродки». Оскорбление, к которому я обычно был глух, сегодня вызвало у меня горячую ярость, словно воспламененную фантазиями о мстительном драконьем пламени.
Что, если я больше не смогу с каменным лицом сносить эти оскорбления?
Атрей замычал, не соглашаясь.
– Не будем делать поспешных выводов. Отправим депешу
Радамантус, полуаврелианец, был нынешним правителем Нового Питоса. Атрей повернулся к помощнику, сидевшему на краю стола.
– Вызовите двух самых быстроходных наездников на небесных рыбах, сообщите, что они должны стать посланниками. Это будут…
Он взглянул на меня.
– Крисса и Дориан, – ответил я, называя редко используемое полное имя Дака.
Помощник с поклоном удалился. Как только он скрылся за дверью, Холмс наклонился вперед.
– Думаете, это можно уладить при помощи дипломатии? – спросил он Атрея.
– Я готов попробовать, если это поможет предотвратить войну.
На лице Холмса застыл мрачный скептицизм. Я вспомнил надвигавшуюся на нас флотилию, заслонявшую собой небо бесчисленными полчищами, и тоже подумал, что у нас мало шансов. Подобное поведение не было присуще государству, которое искало дипломатического решения проблемы.
Когда мы вышли в коридор после заседания, там было тихо и пустынно, в залитые дождем окна падал тусклый дневной свет. Закрыв дверь, мы с Энни некоторое время стояли рядом. Казалось, что нас разделяет пропасть, а тишина стала звенящей.
События последнего часа возникли в моей памяти яркими вспышками: их флот, отчаянная тоска, Энни, выкрикивающая мое имя и уводящая меня за собой. Ее голос, отдающий за меня приказы, выполняющий мои обязанности. А затем мои мысли устремились к фантазиям о мести, которая означала, что мне придется предать не только ее, но и ее народ.
Она резко отвернулась и направилась прочь.
– Энни?
Но я не представлял, что скажу ей, а она не обернулась.
– Тот дракон убил мою семью.
Он непонимающе уставился на нее. Ему даже показалось, что он ослышался. И он попросил ее повторить, и она произнесла свои слова еще раз.
– Ты лжешь! – воскликнул он.
Она не ожидала этого. Ее глаза округлились.
– Мою семью убил дракон, – сказала она. – Солдаты заперли их в доме, а наш Повелитель драконов сжег его.
– Но как же ты тогда выжила?
Она побледнела.
– Он заставил меня смотреть.
Он вспомнил на своих руках ощущение прикосновения взрослого, принуждавшего его смотреть на то, чего он не желал видеть.
– Это бессмысленно, – огрызнулся он.