Рожденный в СССР. Часть 2
Шрифт:
– Каждый человек имеет право на правду. Люди должны знать...
– пришел на помощь задумавшемуся студенту активист.
– Что они должны знать? Есть, например, правда которую не положено знать до шестнадцати лет и даже старше. А на западе не рекомендуют просмотр некоторых фильмов и до двадцати одного года. И вы уверенны, что всякая правда во благо? Есть правда которую, очень достойные люди, всю жизнь стремятся забыть.
– перебил его журналист.
– Парень, а ты хочешь знать правду, как пахнет человек с распоротым животом. Или как избавиться от вшей в окопах, как воняют неделями не мытые ноги или где в траншеях... справляют естественные
– добавил фронтовик.
– Вот ты узнал, вернее тебе доверили правду про тех кто был виноват в прошлых и нынешних бедах. Заметь не твоих, чужих. Теперь тебе нужно с этими людьми бороться. Ты их всех знаешь в лицо или поименно? Тех, кто остались в живых или вы и павших в боях за Родину проклянете. Как правдолюбы. А может пойдешь против всей страны? На всякий случай. И против меня, так как я за советскую власть и нас миллионы.
– высказался воспитанник.
............................................................
– А вот и концовка разговора, уже без участия активиста инакомыслящих и родителей студента, - сказал Суслов.
...........................................................
– Я знаю, что против нас на площади стояли школьники, там был мой знакомый парень. "Голос Америки" врет, что это были военнослужащие. Я понял, что делаю что-то не так, когда увидел глаза мальчишек. Они нас ненавидели и презирали. Боюсь, что и мои родители меня... не поймут.Что мне теперь делать.
– Помнить свои ошибки и верить в нашу страну. И главное учиться и работать. Работать и учиться. Жить, двигаться вперед.
– посоветовал работник райкома.
– Я уже не смогу жить по-прежнему и родители теперь относятся ко мне... Они меня жалеет, как больного. А как это изменить?
– А ты иди в армию, добровольцем, а потом восстановишься в институте.
– посоветовал фронтовик.
И пусть кто-нибудь, что-нибудь потом посмеет тебе сказать.
– добавил воспитанник.
............................................................
– А ведь это достойно, Михаил Андреевич и суд чести, и искупление, выполнением почетной обязанности перед Родиной. Нужно только не пустить это на самотек. Пусть идут на службу без хвостов тянущихся с гражданки и на серьезную, воинскую службу. Не все пойдут на это, но кто себя преодолеет... из них сформируются личности. И такими людьми не бросаются.
Понимаешь?
– Полностью согласен, как по старой мудрости: зернышко к зернышку, колосок к колоску и хватит на новый урожай.
– Правильно понимаешь, а то у нас все в ВЛКСМ... а комсомольцев нет.
– Можно этот тезис и повыше перенести.
– А вот этого не нужно. Обобщений таких, глобальных.
Руководители помолчали и продолжили разговор:
– Леонид Ильич, совет Фонда просит разрешения на организацию своего издательства.
– Есть проблемы?
– Они планируют издавать международный литературно-художественный журнал на двух языках, русском и английском.
И произведения обиженных нашими издательствами писателей, непризнанных гениев, издавать в англо-язычном издании для западной аудитории. Конечно, после соответствующего отбора и редактирования. А из-за выбирать западные бестселлеры и развлекательные вещи: фантастику, детективы. Которые будем издавать на русском языке и еще в качестве приложений к журналу.
– Желаете сыграть на контрасте? Так творческие люди, обычно никогда не признают ни своих ошибок, ни того, что их произведения не читаемы. Всегда найдут тысячу причин и объяснений, - улыбнулся
– Вот и пусть ищут причины в себе и вне СССР. Ведь они не думают, что им будет предоставлено сто шансов для личной персональной самореализации. Раз напечатаем, два и до свиданья. А мы будем вбрасывать в иностранный журнал и свои сильные книги, пусть легкого, приключенческого жанра. Наши производственные романы западникам будут не интересны. А вот военные произведения, думаю впечатлят англоязычного обывателя. И не только его.
И здесь, Михаил Андреевич поймал мысль ускользавшую от него с утра: "А ведь Новиков не имеет никакого отношения к последним событиям. Ни к предложенным мерам экономического воздействия на активистов антисоветчиков, ни к судам чести, ни к издательству. А это значит, что коллектив Детского Фонда состоялся. И это не может не радовать".
Я лежал на льду, "притворяясь" застругом снега и смотрел на автомашину, с работающим двигателем, расположенную в десяти метрах от меня. Еще на подходе к объекту, я заметил, как из окон кунга ведется наблюдение за окрестностями вокруг полноприводного грузовика Урал-375Д. Люди находящиеся внутри фургона периодически оттаивали его окна для наблюдения. Исходя из полученной информации, можно было предположить, что там находятся четверо вооруженных бандитов, убийц и двое заложников: экспедитор и водитель. Четверо бойцов охраны были убиты при разбойном нападении на эту машину, которая перевозила золото с государственного прииска Минусинского района Красноярского края.
Все наши двойки сняли с учебно-тренировочных маршрутов и десантировали в пургу на пути вероятного следования бандитов, определив зоны ответственности каждой двойке. Нам с Семеновым достался маршрут проходивший по льду правого берега Красноярского водохранилища. И мы могли осматривать, с помощью оптики, почти десять километров берега. Но в наши планы вмешалась пурга и Семенов сместился вправо на пару километров, для лучшего контроля доступных подъездов на лед водохранилища.
Однако повезло, если так можно сказать, мне. Я на чутье прошел на лыжах вдоль берега и уже через пару километров наткнулся на Урал. Пурга закончилась и бандиты могли двигаться дальше по льду водохранилища, до места встречи с сообщниками. Которые должны были забрать у них груз золота и только после этого им можно было оставить машину с трупами заложников и разбежаться в разные стороны. Я рассчитывал, что по крайней мере, двое из налетчиков должны были перейти из кунга в кабину грузовика. А расклад, где двое снаружи и двое внутри, куда лучше, чем четверо внутри и с ними два заложника. В любом случае мне приходилось действовать самому, так я был без связи. Однако на месте предыдущей лежки я написал Семенову сообщение и он знает направление в котором я ушел, кроме того я оставил отчетливые лыжные следы на льду и застругах водохранилища. Лыжи пришлось снять метров за пятьсот до цели и осторожно перемещаться к машине по почти гладкому льду.
А сейчас пришла пора действовать и я стал медленно подползать к машине со стороны кабины, контролируя возможное наблюдение из окон кунга. И наконец, аккуратно заполз под днище грузовика к бензобаку. Потихоньку продавил бак ножом, имитируя его повреждение сучком или камнем. Получилось грубовато, но на таком морозе сойдет. Ждать пришлось недолго, минут через двадцать пять открылись задние двери кунга и на лед спрыгнул человек у которого я видел только ноги в унтах. Он постоял несколько минут, видимо внимательно разглядывая округу и сказал обернувшись к кунгу: