Рождественский подарок

Арсаньев Александр

– Больше у вас нет вопросов? – спросила княгиня, откровенно давая понять вашему покорному слуге, что разговор закончен.

– К сожалению, есть, – ответил я.

– И что же вас еще интересует, Яков Андреевич? – изумленно спросила она.

– Где ваш супруг познакомился с брахманами? – поинтересовался я.

– Ой! – Ольга Павловна махнула рукой. – Откуда мне знать?

Я вообще была против этой затеи! – воскликнула она с горечью. – Знаю только, что в Петербурге! И откуда их только нечистый принес на нашу голову? – княгиня снова заплакала.

Я

вернулся в столовую, но Мира к моему разочарованию к этому времени уже закончила трапезу и ушла в свою комнату. Зато я во всей красе застал Лаврентия Филипповича Медведева, который в это мгновение переживал свой поистине звездный час.

Он встал из-за стола и попросил у всех присутствующих минутку внимания. Лаврентий Филиппович намеревался произнести важную речь.

Взоры гостей и управляющего имением обратились к нему.

– Я сожалею, что дамы уже покинули наше общество, – начал он, – потому что мне предстоит сообщить вам нечто важное.

Во-первых, – он обвел всех грозным взглядом бледно-голубых, маленьких глаз, – я хочу объявить вам, что все вы, – Лаврентий Филиппович сделал многозначительную, театральную паузу, крякнул и снова заговорил, – находитесь под подозрением!

Я невольно закашлялся в ответ на его слова.

– Не исключая и дам, – добавил квартальный надзиратель, удовлетворенно потирая ладони. – При этом я оставляю за собой право подвергнуть вас всех особо тщательному допросу…

– Но… – воскликнул было Колганов.

– Никаких «но»! – прервал его Лаврентий Филиппович.

Мы с Сысоевым переглянулись. Он выглядел встревоженно, опасаясь, как бы наш Медведев, из-за рвения своего примерного, дров не наломал. Я же улыбнулся ему, пытаясь успокоить. Все-таки с Лаврентием Филипповичем мы знали друг друга не первый день, и я надеялся, что сумею найти управу и на него, если он особенно расстарается.

Мадхава с Агастьей смотрели на Медведева во все глаза.

Ученик-брахмачарин Агастья шепнул что-то на ухо своему учителю, но тот сделал знак рукой, чтобы он подождал.

Я видел, что индусы заметно нервничают, и кусок не идет им в горло.

– Итак, – продолжил Лаврентий Филиппович, – я предупреждал вас уже, что начну проводить расследование и буду говорить с каждым в отдельности. Не так ли?

– Предупреждали, – согласился Колганов, которого эта сцена, по-моему, уже начала раздражать.

Медведев удивленно взглянул на него, словно не ожидал, что кто-то осмелится прервать его монолог, пусть даже и ради того, чтобы ему и ответить.

– Так вот, – произнес он с напускной важностью, – я уже беседовал с господами индусами, – квартальный кивнул в сторону брахманов и пришел к выводу, что господа… – Медведев наморщил лоб, припоминая имена, – Мадхава, – наконец, выговорил он, – и его ученик Агастья на момент преступления не имеют алиби!

Мадхава выронил из рук серебряную вилку, и она со звоном упала на камчатую скатерть, задела за стеклянную ножку фужера и опрокинула его. На белой скатерти расплылось малиновое пятно.

– А вы, Лаврентий Филиппович, на

момент преступления имеете алиби? – вмешался я.

– Яков Андреевич, я бы попросил вас… – шея у Медведева побагровела, что свидетельствовало о том, что Лаврентий Филиппович начинает медленно свирепеть.

Я промолчал в ответ, и Лаврентий Филиппович продолжил.

– Но достопочтенные брахманы могли совершить это преступление в силу своих обрядовых обязанностей, – заметил он. – К тому же имеются некоторые неоспоримые улики, – по-видимому, Медведев подразумевал под ними золотого божка, – которые свидетельствуют против них в этом деле!

– Но это ложь! – воскликнул брахман Мадхава, и смуглое лицо его пошло багровыми пятнами. – Мы никого не убивали!

Не совершали никаких жертвоприношений! Мы – мирные путешественники! – заверил он.

Агастья закивал головой в чалме, поддерживая его.

– Так или иначе, – ответил Медведев, – до выяснения всех обстоятельств, вы, господа брахманы, будете находиться под замком в своей комнате! Я лично за этим прослежу! Грушенька!

– кликнул Лаврентий Филиппович ключницу.

Медведев забрал у Грушеньки ключи от спальни индийцев и вышел из-за стола.

– Идемте, дорогие гости, со мной, – проворковал он ласково. – Я провожу вас до ваших апартаментов!

– Это произвол! – воскликнул Агастья.

– Разберемся, – закивал Лаврентий Филиппович.

Я Медведева всегда недолюбливал, но никогда, признаться, не держал Лаврентия Филипповича за идиота. Сейчас же, говоря откровенно, я начинал сомневаться в его здравом уме.

Столкнувшись с Медведевым в коридоре, когда он уже препроводил индусов до места, я остановил его, чтобы переговорить.

– Что вы творите, Лаврентий Филиппович? – спросил я своего давнишнего коллегу. – Какие у вас доказательства против этих несчастных? – укорил я его. – Ясно же, как божий день, что весь этот спектакль с жертвоприношением Индре подстроили, для того чтобы свалить убийство на них!

– Тогда, возможно, вы ответите мне, кто убийца? – Лаврентий Филиппович прищурил светлые глазки.

– Возможно, – ответил я. – Но не сейчас!

– Я-то хоть что-то делаю, чтобы пролить свет на это дело, – проговорил Медведев, – в отличие, Яков Анндреевич, от вас, – уколол он меня.

– Лаврентий Филиппович, – сделал я попытку урезонить его

– но мы же с вами знакомы не первый день… Вы должны мне лишь помогать вести расследование!

– Насколько мне известно, – вкрадчиво начал квартальный, – вам, Яков Андреевич, господин Кутузов это дело вести не поручал… А кто из нас двоих здесь является полицейским?

Мне оставалось лишь развести руками и отправиться восвояси.

Спустя полчаса явился-таки священник читать, какие положено, молитвы над телом. Это был невысокий сухенький старичок в неновой уже, но опрятной рясе, с густой седеющей бородой, которая немного тряслась, когда он разговаривал. У него был приятный голос, ласкающий слух, и яркие живые глаза с прозрачною бархатной поволокой, как у девицы.