Рождественское убийство
Шрифт:
— Да, он просил мистера… не помню его имени, кажется, Чарльтон… заехать к нему после рождества, так как он хочет сделать новое завещание. Прежнее его завещание, сказал он, давно устарело.
— Скажите, пожалуйста, мадам, как по-вашему, ваш свекор умышленно делал так, чтобы вы услышали его разговор с юристом, или же это произошло случайно?
— Я почти уверена, что он делал это специально.
— С целью заставить вас волноваться и мучиться в догадках?
— Да.
— Так что он, собственно, мог и не иметь намерения изменять свое завещание?
— Нет, — колеблясь
— Мадам, — заявил Пуаро, — я не официальное лицо, и многие из моих вопросов, как вы понимаете, не мог бы задать ни один английский слуга закона, но мне бы очень хотелось знать ваше мнение о том, каким могло быть по содержанию новое завещание. Я вас спрашиваю, как, надеюсь, вы понимаете, не о том, что вы знаете, а о том, что вы думаете. Les femmes [9] , они ведь никогда не медлят составить свое собственное мнение, Dieu merci [10]
9
Женщины (фр)
10
Слава Богу (фр.).
— Что же, — улыбнулась Хильда, — я не против того, чтобы высказать вам свое мнение. Сестра моего мужа Дженнифер вышла замуж за испанца Хуана Эстравадоса. Их дочь Пилар на днях приехала сюда. Очень красивая девушка — и к тому же единственный представитель третьего поколения в семье. Старый мистер Ли был просто очарован ею и, по-моему, собирался в своем новом завещании оставить ей значительную сумму. Я думаю, что в старом завещании ее доля была значительно меньше или же о ней даже вообще не упоминалось.
— Вы были знакомы со своей золовкой?
— Нет, я никогда ее не встречала. Ее муж умер при трагических обстоятельствах, кажется, через год после женитьбы. Сама Дженнифер умерла около года назад. Пилар осталась сиротой. Вот почему мистер Ли написал ей и пригласил в Англию.
— А как отнеслись к ее появлению другие члены cемьи?
— Думаю, она всем понравилась, — спокойно ответила Хильда. — Очень приятно иметь в доме такое юное и живое существо.
— Ей здесь нравится?
— Не знаю. Для девушки, выросшей на юге, здешние места могут показаться холодными и даже чужими.
— Сейчас в Испании не очень-то приятно, — заметил Джонсон. — Хорошо, миссис Ли, мы просим вас продолжить рассказ о той сцене в спальне вашего свекра.
— Прошу прощения, — пробормотал Пуаро. — Я отклонился от темы.
— Закончив разговор, — продолжала Хильда, — мой свекор оглядел нас, засмеялся и заметил, что мы выглядим очень хмуро. Затем он сказал, что очень устал и хотел бы лечь спать пораньше, поэтому никто не должен тревожить его вечером. Он сказал, что должен быть в хорошей форме к Рождеству. Затем, — она сдвинула брови, стараясь вспомнить поточнее, — мне кажется, он
— Больше он о ней ничего не говорил? — тихо опросил Пуаро.
Хильда покраснела.
— Он не очень лестно отозвался о ее умственных способностях. Мой муж был очень привязан к своей матери, и, естественно, это его сильно оскорбило. А затем, совершенно неожиданно, мистер Ли обрушился на всех нас. Он взвинтил себя до такой степени, что пришел в дикую ярость. Впрочем, его чувства можно понять…
— О каких чувствах вы говорите? — мягко перебил ее Пуаро.
Она обратила на него спокойные глаза.
— Ну, прежде всего, он был очень разочарован. У него не было ни одного внука, я имею в виду, ни одного Ли, чтобы продолжить род. Я полагаю, что это очень долгое время угнетало его. И вот сегодня эта душевная ярость выплеснулась, наконец, наружу. Он вовсю поносил своих сыновей, назвал их компанией сентиментальных старух, или что-то вроде этого. И тогда мне стало его жаль, ибо я поняла, как была уязвлена его гордость.
— А затем?
— Затем мы все вышли, — медленно произнесла Хильда.
— И больше вы не видели своего свекра?
Она отрицательно покачала головой.
— Где вы были в момент совершения преступления?
— Сидела с мужем в музыкальной комнате. Он играл мне.
— А потом?
— Мы услышали, как наверху рушится мебель и бьется стекло, как там идет какая-то ужасная борьба. Потом раздался этот дикий вопль…
— Вы хорошо его слышали, мадам? — спросил Пуаро. — Скажите, был ли он похож… — он сделал паузу, — на крик души в аду?
— Это было еще хуже, — сказала Хильда.
— Хуже? Что вы имеете в виду, мадам?
— Это было похоже на крик кого-то, у кого вообще не было души… Это был не человеческий, а звериный крик…
— Так вот как вы расценили его, мадам, — печально пробормотал Пуаро.
Лицо Хильды выразило страдание. Она опустила взгляд.
XIV
Пилар осторожно проскользнула в комнату с видом зверька, чувствующего западню. Она опасливо оглядывалась по сторонам и казалась не столько испуганной, сколько настороженной.
Полковник Джонсон встал и предложил ей стул.
— Я полагаю, — произнес он, — вы говорите по-английски, мисс Эстравадос.
Пилар широко раскрыла глаза.
— Конечно. Моя мать была англичанкой, да и я сама настоящая англичанка.
При этих словах легкая улыбка появилась на лице полковника Джонсона, уже успевшего отметить жгуче-черный цвет волос Пилар, ее гордые темные глаза и коралловые губы. Самая настоящая англичанка! Совершенно неподходящее определение для Пилар Эстравадос.