Рождество Христово. Антология святоотеческих проповедей

Малков Петр

По убеждению святых отцов, в обстоятельствах Рождения Богомладенца – и во внешнем облике темной и холодной Вифлеемской пещеры, и в грубой простоте яслей, кормушки для скота, где лежал согреваемый дыханием вола и осла Новорожденный, – возможно угадать яркий символический образ нашей порабощенной грехом вселенной и падшего человечества. Вот как размышляет об этом в «Слове на Рождество Спасителя» святитель Григорий Нисский: «Что значит пребывание Владыки в вертепе и возлежание в яслях?.. Видя вертеп, в котором рождается Владыка, приводи себе на мысль тьму и мрак, в которые был погружен человеческий род в то время, когда Господь явился сидящим во тьме и сени смертной. Повитие пеленами знаменует то, что Он возлагает на Себя узы грехов наших. В яслях, где питаются бессловесные [животные], Слово рождается для того, чтобы вол познал владетеля своего, и осел – ясли господина своего (Ис. 1: 3). Под волом разумей подчиненного закону [– иудея]; а осел,

как животное, носящее тяжести, обозначает обремененного грехами идолослужения [– язычника]. Пища, свойственная бессловесным для их жизни, есть трава, как и пророк говорит: Ты произращаешь траву для скота (Пс. 103:14); а животное разумное [– человек – ] питается хлебом. Итак, снисшедший с Неба Хлеб Жизни предлагается в яслях, кормушке для бессловесных, для того, чтобы неразумные, вкусив разумной пищи, пришли в разум. В яслях, приюте вола и осла, возлег Господь их для того, чтобы, разрушив стоявшую посреди преграду (ср. Еф. 2: 14), обоих воссоздать чрез Себя в одного нового человека: с первого сняв тяжелое ярмо закона, а последнего освободив от бремени идолослужения».

Говоря о холодной и темной пещере Рождества, в которой явился в мир Сын Божий, святые отцы настаивают на том, что внешняя убогость и нищета Вифлеемского вертепа отнюдь не могла унизить Его Божественного достоинства. Напротив, именно это смирение Богомладенца и стало началом Его подлинной славы – жертвенной и смиренной славы Спасителя человеческого рода, добровольно принявшего за нас Страдание и Смерть. В то же время, по мысли отцов Церкви, в родившемся в ту ночь в маленькой Вифлеемской пещере Младенце не сумел признать, угадать Сына Божия даже сам диавол – настолько велика была внешняя уничиженность Бога Слова. Как говорит об этом святитель Иоанн Максимович, «даже сам князь тогдашнего мира сего, гордый противник Божий – дьявол, оказался обманутым и не узнал в Родившемся Того, Кому позавидовал, когда еще был ангелом. Сокровенная от его власти предвечная тайна о спасении рода человеческого могла познаться лишь теми, кто внимают голосу с неба и туда устремляют свои взоры».

Итак, в ту ночь на землю пришел Сын Божий, но поначалу об этом не узнал почти никто из живущих. Родившая Его Мать, старец Иосиф, несколько пастухов да иноплеменники и странники волхвы – вот все те, кого тогда осияла радость Рождества Христова. Как говорит об этом тихом и смиренном, абсолютно незаметном для человеческого рода, Вифлеемском Рождестве Сына Божия автор «Слова третьего на Рождество Христово», приписываемого святителю Амвросию Медиоланскому, «итак, сегодня наш Спаситель родился по плоти. Он родился настолько тайно, настолько смиренно, что мир совсем не узнал тогда о Рождестве Его…». Как размышляет о том же в «Слове на Рождество Христово» 1826 года святитель Филарет, Сын Божий «как новорожденный Младенец, во всю область смерти приносящий надежду возрождения и жизни, приходит – но погибельная земля не сретает, не объемлет, не прославляет, даже не видит своего Спасителя и не слышит Слова Божия, безмолвствующего в яслях. Почти тщетно слава, которую Иисус Христос имел у Бога Отца прежде бытия мира (Ин. 17:5), в устах ангелов преследует Его, сходящего в мир, и достигает вслед за Ним – даже до земли: на погибельной земле почти нет не оглушенных суетой ушей, способных слышать оную. Почти тщетно мудрейшая и знаменитейшая из звезд совершает необычайный путь, дабы указать просиявающее сквозь глубокую ночь Солнце Правды: способных уразуметь сие указание и готовых последовать оному едва найдется два или три человека, и то между сидящими во тьме и в смертной сени язычества и звездопоклонения».

Всему миру тогда было не до Христа, во всяком случае, – не до такого Христа. По мысли святителя Иоанна (Максимовича), язычникам была чужда сама мысль о пришествии в мир Спасителя; иудеи же ждали совсем иного Христа-Мессию: могучего царя, который должен был избавить их от ненавистного римского владычества. Как пишет святитель Иоанн, «мир не заметил великого дела, совершенного Богом. Люди были заняты каждый своими заботами, внимание их было направлено на дела житейские и на громкие мирские события. Рим укреплял свою власть над народами и свою государственную мощь. Греция развивала искусства и предавалась утонченному служению плоти. Восточные народы пытались в явлениях природы найти ответы на все запросы духа. Иудеи горячо жаждали освобождения от чужеземной власти и ждали избавителя в лице Мессии – земного царя… И никто не ждал Спасителя кроткого и смиренного сердцем, облеченного не земной, а небесной славой… Никто из живущих на земле не представлял себе, что в таком убожестве появится Избавитель и придет к людям Царствующий над всеми тварями». Согласен с ним и блаженный Иероним, также ярко говорящий о том, что в Иудее не ждали такого Христа. В ту пору вера иудеев и их чаяния были совсем иными. Потому-то, хотя Господь и пришел к своим – к богоизбранному народу, эти свои Его не приняли (Ин. 1: 11). Размышляя об этом, блаженный Иероним в первую очередь припоминает евангельское свидетельство апостола Луки

о том, что для Святого семейства не нашлось места в гостинице. «Потому что не было им места в гостинице (Лк. 2: 7). Хорошо сказано, что в городе не нашлось для Него места, ведь весь город тогда заполнило иудейское неверие. Потому-то Христос и не нашел Себе места в Святая святых, где все блистает золотом и драгоценными камнями, где переливаются шелк и серебро. Нет, Христос рождается не посреди золота и роскоши, но среди навоза, в стойле для скота (ведь где стойло, там и навоз); и это означает, что [в Своем Рождении] Он как бы был окружен со всех сторон нашими прегрешениями – подобными навозу, но еще более омерзительными, чем он. Однако Он родился в переполненном навозом стойле как раз ради того, чтобы возвести отсюда тех, кто к этому стремятся: Из праха поднимает бедного (Пс. 112: 7). Он родился на том же самом гноище, где сидел и Иов, который был здесь затем увенчан». Однако именно добровольное смирение Сына Божия стало началом Его – а вместе и нашей – победы. Как подчеркивает блаженный Иероним, «Всемогущий Бог спас нас не тогда, когда возгремел на Небесах (ср. 2 Цар. 22:14), но тогда, когда заплакал, как Младенец. Зачем я говорю вам обо всем этом? Потому что нас может спасти не внешнее величие, не гордыня, но только смирение. Сын Божий оказался почитаем не тогда, когда Он пребывал на Небесах, а когда Он снисшел на землю – тогда Ему и поклонились. Прежде Он содержал в Своей власти солнце, луну и ангелов, но не был поклоняем; а ныне Он родился на земле совершенным и всецелым Человеком ради того, чтобы исцелить целый мир».

Святые отцы повторяют вновь и вновь: победа Христа осуществилась именно через посредство Его уничижения, слава Сына Божия открылась и восторжествовала именно в Его смирении. Вот как ярко свидетельствует об этом святитель Иоанн Златоуст в «Слове на Рождество Спасителя нашего Иисуса Христа»: «что я скажу или о чем стану беседовать? Чудо изумляет меня. Ветхий днями (Дан. 7: 22) сделался Младенцем; Восседающий на престоле высоком и превознесенном (Ис. 6:1) полагается в яслях; Неосязаемый, Простой, Несложный и Бестелесный осязается человеческими руками; Расторгающий узы греха повивается пеленами – потому что Он так хочет. Он хочет бесчестие обратить в честь, бесславие облечь славой, в пределах унижения показать образ добродетели. Поэтому Он принимает мое тело, чтобы я вместил Его Слово, и, приняв мою плоть, дает мне Своего Духа, чтобы, и давая и принимая, сообщить мне сокровище жизни. Он принимает мою плоть, чтобы освятить меня; дает мне Своего Духа, чтобы спасти меня».

При этом оказывается, что в таком добровольном самоуничижении для Божественного достоинства Спасителя нет ничего (в нашем обыденном понимании этих слов) ни унизительного, ни постыдного. Настаивая на этом, святитель Петр Хрисолог в «Слове первом о Таинстве Воплощения» подчеркивает: «дорогие и возлюбленные, пусть никто не думает, что оскорбительным для Бога стало Его пришествие к людям через человеческое посредство [– через Его Матерь], и принятие Им от нашего [– восприятие Им человеческой природы]». Становясь человеком, Бог как бы добровольно «обессиливается», будучи отныне полностью зависимым от окружающего Его жестокого мира бессловесным Младенцем. В то же время Он неотступно пребывает в прежнем Собственном величии – на Небесах, все так же продолжая заботиться о Своем творении – не только как пришедший ныне в мир Спаситель и Искупитель, но и как Всемогущий от века Промыслитель вселенной.

Тем самым в Рождении Сына Божия в ледяной и темной Вифлеемской пещере для Него, конечно же, нет никакого позора – как какого-либо уничижения Его Божественного достоинства. Напротив, в этом Его смирении и внешнем уничижении как раз и явилась жертвенная слава Сына Божия – как Его готовность пойти на все по любви к человечеству, принять любое внешнее поругание, людское презрение и равнодушие, чтобы спасти мир и человеческий род. Обращаясь к своим слушателям, святитель Иоанн Златоуст не устает поражаться степени такого добровольного уничижения Господа, через посредство которого осуществилось дело нашего спасения. Святитель Иоанн в «Слове на Рождество Спасителя нашего Иисуса Христа» вопрошает с церковного амвона: «Видишь ли ты богатство в этой великой нищете? Как Он, богатый, стал бедным ради нас? Как Он не имел ни ложа, ни постели, но был положен в голых яслях? О, бедность, служащая источником богатства! О, безмерное богатство, имеющее вид бедности! Он лежит в яслях и потрясает вселенную; повивается пеленами и расторгает узы греха; еще не произнес членораздельного звука и научил волхвов и указал им путь к возвращению». Более того: Вифлеемская пещера обращается благодаря Его присутствию из места внешнего унижения в палату славы, из темной ледяной щели в толще земли в небесный храм Богочеловеческой любви Творца к Собственному созданию, из места кажущегося торжества над Сыном Божиим человеческого презрения, позора в место первой победы Воплощенного Слова над властью сатаны, греха и смерти. Как учит святитель Лука (Войно-Ясенецкий), «вертеп, в котором произошло это глубокое таинство, стал поистине Небом, ибо в нем явился Бог. Малые ясли, из которых кормились животные, вместили Невместимого всей вселенной Бога».

Конец ознакомительного фрагмента.