Рождество или Библия волшебника

Грэм Артур Дж.

«23:48».

Он почувствовал тихий шёпот, услышал знакомый запах и на мгновенье закрыл глаза. Будь что будет — успокаивал он себя. Сделал шаг вперёд, и замер, не понимая, что произошло. Воцарилась тишина, будто кто-то резко выключил звук граммофона. На плечё Кириллу легла чья-то рука. Он обернулся.

В его глаза смотрел улыбающийся Король, дымя сигарой.

— Idaku. Пойдём, мой мальчик, — он махнул, чтобы Кирилл последовал за ним.

С его рук спали оковы.

Парень шёл за мужчиной медленно, аккуратно, боясь наступить на его длинный

плащ с оперением.

— Но как? — наконец-то произнёс Кирилл. Стражники и другие узники остались стоять у выхода из темницы. Время снова остановилось.

— Не зря же я полгода работаю в обсерватории. Я изучал тебя, мой мальчик. Nafshata, — они вышли в коридор, где, замерев в немыслимых позах, стояли горожане. Даже огонь перестал осуществлять свои вечные манящие движения. — Не мог сразу предстать перед тобой, юноша, так как боялся всё испортить. La tjeguf.

— Испортить?

— Ты забыл главную истину!

— Истину?

— Не повторяй за мной, а то снова отправишься по второму кругу решать все свои смеренные дела.

Они зашли в кабинет на первом этаже Александрийского дворца. Похоже, здесь давно никто не убирался — пыль и мусор были повсюду. Король прикоснулся к керосиновой лампе, и та вмиг зажглась. Она сама перескочила на письменный стол, за который уже успел усесться Кирилл.

— А что будет дальше? — парень боялся облокотиться на спинку кресла.

— А это, мой мальчик, зависит от тебя! — мужчина сел в кресло напротив.

— Я Вас не понимаю…

— Nura. Во имя Полярной Звезды, здесь же всё так просто, — это твоя жизнь, твоя история, твоя судьба. И только тебе её писать.

— А как же Книга Судьбы и…

— Вздор! Каждый верит в то, во что хочет верить. Если ты веришь, что Судьба решает за тебя всё, это значит, что ты — ленивый прохвост! Конечно, легко все проблемы переложить на кого-то другого. Idaku! Неужели ты веришь, что за тебя может что-то решить простая книжка? Тогда сожги её. И больше она ничего не решит.

— А как же все эти люди? Они злые на меня. Без всякой на то причины…

— Они все закомплексованное! Управляемое стадо, которое ставит себя выше всех. А, на самом деле, айсградцы — лишь кучка баранов. Но я рад, что сейчас всё больше стало появляться особенных и особых людей, открытых, искренних, добрых.

— Которыми все пользуются?

— Da ashkahna! До поры до времени. Но разговор не о них. Разговор о тебе. Ты… свободен.

— В каком смысле?

— В смысле, свободен телом и душой, — мужчина стряхнул пепел на ковёр. — Не обращай внимания, это старая привычка. Дурная. От матери.

— И?

— Ох, как с тобой сложно. Всё нужно объяснять. Время Королевы закончилось. Настал твой черёд хранить этот мир. Они обвиняют тебя в том, что ты простой смертный?

— А разве это не так?

— Ты вынуждаешь меня подумать, что недостоин того, чтобы надеть корону.

— Да. Мне уже не успеть.

— А как же ключ, который я тебе дал?

— Я его потерял.

— Неправда. Он у тебя под кожей!!

— Что?

— Шутка.

В левом кармане.

— А как же мои друзья?

— Тебе решать, как с ними поступить. Можешь сжечь, можешь скормить голодным тюленям или свирепым белым медведям. Повторюсь: тебе решать.

— То есть, я могу делать всё, что хочу?

— Ну, наконец-то! — вздохнул облегчённо Король. — Ты должен был это понять ещё после первого ритуала.

— Который провела Ева?

— Именно!

— А как же коронация?

— Коронация-шморонация. Эта мелочь для любопытных зрителей, которые требуют зрелищ. Да и корона была заколдованная. Если бы ты её надел, то вмиг бы сгорел. Думаешь, откуда об этом узнала Ева? И передала тебе. А Варфоломей подслушал. Хорошо, что мы не кастрировали старого котяру. Да. И мне известны проделки моей жены. Какие тебе ещё доказательства нужны?

— Вопрос можно задать?

— Конечно.

— Гурий убил детей и забрал их сердца. Я знаю, что это не для того, чтобы спасти Доброслава. Но зачем тогда?

— Не буду спрашивать, откуда тебе это известно. Моя жена стала немного ненормальной после того, как на неё было наложено проклятие «Старомаразма». Каждый месяц одну неделю она проводит в обличии старухи. Комитет государственной безопасности до сих пор не смог найти виновного, а Министерство внутренних дел — противоядия, — мужчина улыбался, засовывая сигару в левую ноздрю, а затем покусывал её губами. — Вот она и решила пойти на крайние меры. Незаконные, кстати. Думала провести ритуал. И переселить проклятие в тело Катерины, закопав потом её в земле. Остановить её я не мог — полномочий не хватает. Но сообщил в правоохранительные органы.

— И она не хотела менять душами Доброслава и Катю?

— Ей всегда было плевать на сына. Тут, как говорится, из песни слов не выкинешь.

— Доброслав. Я могу его спасти?

— Может да, а может, и нет. Я не знаю. Возможно, это будет зависеть от твоей веры. А, может, и не будет зависеть.

— Вы так говорите, будто бы и Вам плевать на Доброслава.

— Чистота, искренность и свет — вот, что отличает волшебника от обычного человека. Будь собой. Не играй роль. Ведь ты проживаешь свою жизнь. Чувствуй, улыбайся, будь счастлив. Будь всегда открыт. Окружай себя только положительными мыслями. И ты увидишь: мир тебе улыбнётся, а судьба даст не одну поблажку. Люби, и будь любим. В этом и есть весь смысл волшебства. С Новым годом и Рождеством!

Бум.

«23:49».

И снова по нарастающему начали раздаваться крики и взрывы.

— Кажется, твоих друзей повели на Белую площадь. Спеши!

И Кирилл побежал. Он никогда в жизни ещё не бежал так быстро. Разъярённые люди отскакивали от него, как кегли от шара в боулинге. Он бежал по коридору, по лестнице к выходу из замка. Он ясно представил Катю, уставшее лицо Доброслава. И добрый взгляд Мишки. Волшебная музыка заиграла во дворе. Громко звучал орган, а город наполнился голосами детского хора. Бум.