Рождество по-новорусски
Шрифт:
– Да? – сразу же ответил Кирилл.
– Клиента понесла нелегкая в проходной двор, – сказал Фомин.
– В пятом доме?
– Да.
– Я подъеду к Садовой, а Гриша – к выходу на бульвар, – сказал Кирилл.
– Лады, – согласился Фомин. – Я пойду за ним следом. Если что – включу маячок.
– А на всякий случай, – предложил осторожный как всегда Кирилл, – я подтяну ко двору машину прикрытия.
Фомин посмотрел вслед уходящему клиенту. Того как раз здорово качнуло и бросило к стене. Но на ногах он удержался.
Подстраховка выглядела нелепо,
– Подгоняй, – согласился Фомин и спрятал телефон в карман.
Клиент медленно двигался к арке.
Фомин тяжело вздохнул и потер руки, не снимая перчаток. Замерз. И обидно, что придется ходить за этим алкоголиком еще непонятно сколько. Во всяком случае, Владимир Родионыч, получая очередной рапорт, ни о какой отмене заказа не говорил.
Наконец клиент скрылся в арке.
Фомин усмехнулся. Новички в сложном искусстве наружного наблюдения бросились бы следом, чтобы не потерять клиента. И свободно могли напороться на него. И вовсе не обязательно, чтобы клиент стремился выяснить, следят за ним или нет. Клиент мог совершенно искренне ошибиться адресом, или укрыться в подъезде только для того, чтобы застегнуть без свидетелей ширинку.
Выждав еще с минуту, Фомин, не торопясь, подошел к арке, заглянул в нее и никого не обнаружил. Клиент прошел глубь двора.
Снег продолжал похрустывать, мешая слушать. Фомин замер. Клиент продолжал идти, скрипя снегом и бормоча себе что-то под нос.
Фомин пошел следом.
Пересек пустынный, засыпанный снегом двор, свернул за угол.
В лицо уперся луч света.
Это было так неожиданно, что Фомин дернулся, шагнул назад, зацепился ногой за сугроб и сел.
– Привет, – сказал голос из-за фонаря, и Фомин понял, что голос этот принадлежит клиенту.
Только вот был он спокойный и совершенно трезвый.
– Уберите фонарь, – потребовал Фомин, демонстрируя всем своим видом, что он, как и любой другой на его месте, испуган и возмущен такой нелепой и неуместной шуткой.
Фомин попытался встать.
– Сидеть, – коротко приказал клиент.
Можно было, конечно, наплевать на это требование, но из темноты за фонарем выдвинулась рука, в которой был пистолет.
– Со зрением все нормально? – спросил клиент.
Фомин кивнул, изображая растерянность и лихорадочно соображая, что теперь делать и как выходить их этой дурацкой ситуации. Похоже, алкоголик вдруг заметил слежку, и сработали остатки рефлексов.
– Вам нужны деньги? – неуверенным голосом спросил Фомин.
В конце концов, с точки зрения случайного прохожего, все это могло походить на банальное ограбление.
– Деньги нужны всем, – сказал клиент.
– Так возьмите, – Фомин медленно поднял руку ко внутреннему карману куртки.
– По-моему, у нас недоразумение, – сказал клиент, и фонарь немного переместился в сторону.
И приблизился на пару шагов. Фомин услышал, как злорадно хрустнул снег.
Сейчас рядовой обыватель должен ужа начинать впадать в истерику, решил Фомин и, дернув щекой и не забыв дрогнуть голосом,
– Что вам от меня нужно? Я этого так не оставлю… Вы знаете, что я…
Фразы были нарочито нелепы и в подобной ситуации совершенно бесполезными или даже вредными. И строились эти фразы в расчете на то, что нападавший поверит, что за ним шли случайно. В конце концов, Фомин точно знал, что перед ним не урка какой-нибудь, а сотрудник милиции. Пусть даже спивающийся.
– Похоже, – сказал спивающийся сотрудник милиции. – И даже истерика звучит. Я бы поставил за артистизм пять-шесть. А вот за технику исполнения – около трех.
– Я…
– Ты, – подтвердил клиент. – Тебя зовут Олег Батькович Фомин, и знаешь, что это значит?
Хреново, подумал Фомин.
– И что это значит?
– А это значит, что ты сейчас очень медленно расстегнешь куртку, потом медленно ее распахнешь и осторожно, как стеклянный, достанешь свой пистолет. Двумя пальцами за рукоять. Если на каком-либо из этих простеньких этапов ты заспешишь, или, не дай Бог, дернешься, я тебя застрелю.
У Фомина мелькнула мысль поспорить, выигрывая время, или все-таки попытаться схватиться за оружие, но…
– Я бы на твоем месте не рисковал, – сказал клиент. – Тут понимаешь, какая фигня получается, ты в перчатках, да еще с мороза. А пистолет, как я полагаю, носишь на предохранителе. И без патрона в стволе. Ведь без патрона?
Фомин промолчал.
– Вот видишь, – фонарь чуть качнулся, словно державший его сочувственно пожал плечами. – Прикинь, сколько времени уйдет на то, чтобы его достать, снять с предохранителя, передернуть затвор… Я ведь и застрелить смогу. Запросто.
Фомин почувствовал, как пересохли губы.
– А ты губы на морозе не облизывай, – посоветовал клиент, – обветрятся и потрескаются на фиг. Ты давай, куртку расстегивай и ствол доставай.
Фомин сидел в снегу неподвижно.
– Товарищ не понимает, – констатировал клиент. – И это печально. Тогда – по пунктам.
Грохнул пистолет.
Пуля сорвала с головы Фомина шапку. Голове разом стало холодно, хотя лицо бросило в жар.
– Это я тебе демонстрирую виртуозную стрельбу. Теперь я тебе объясняю всю безысходной твоего положения. Я – сотрудник милиции… Только не нужно сейчас демонстрировать радость и рассказывать мне о случайности. Я сотрудник милиции и ношу с собой табельное оружие. Так?
Фомин пожал плечами.
– Так. И еще я имею право его применять. Согласен? Согласен. И мы оба знаем, что ты носишь в «босоножке» под курткой пистолет. И что этот пистолет не зарегистрирован. Так что, статья уже есть. Но и это не все.
Фонарь еще приблизился.
– Предположим, что я шел по важным ментовским делам, а на меня кто-то напал и выстрелил в меня из пистолета. Я применил оружие в ответ и, как полагается славному орлу-оперу, поразил супостата прямо в лоб. Со второй пули, потому что первой я только сбил ему шапку. Ты же работал в органах, Фомин, ты можешь оценить простоту и изысканность ситуации. Оценивай давай, а то простатит насидишь.