Рождество по-новорусски
Шрифт:
Гринчук печально посмотрел на свою расстеленную постель, махнул рукой и стал одеваться.
– Как там погода на улице? – спросил Гринчук.
– Идет снег. Это, кстати, видно и в окно.
– У меня только и проблем, что в окно смотреть, – сварливым тоном ответил Гринчук. – Жрать хочешь?
– Можно.
– Тогда сходи на кухню и приготовь на двоих. А я схожу под душ. Может, проснусь.
Под холодным душем Гринчук проснулся окончательно. Тщательно вытерся, оделся и вышел на кухню. Михаил стоял возле
– Что это будет? – спросил Гринчук.
– Это будут пельмени из пакетов, – ответил Михаил.
– Я очень люблю пельмени из пакетов, – заявил Гринчук и сел на табурет возле стола. – Прикинь, вчера был в кабаке и ушел голодный. Бегаешь, как собака, и никто тебя не накормит, кроме Михаила, никто не приласкает.
– Кроме?
– Просто никто.
Гринчук посмотрел на часы.
– Сволочь, ты, Миша. Разбудить человека в семь утра. После того, как он проспал всего два часа.
– Было велено товарищем подполковником по прибытии немедленно явиться с рапортом.
– Является только черт во сне, – поправил Гринчук.
– Если бы я сказал «прибыть», то получилась бы тавтология «по прибытии прибыть».
– Какой ты образованный! – возмутился Гринчук.
– Естественно.
Михаил выловил шумовкой из кастрюли пельмень и внимательно на него посмотрел.
– Готово? – спросил Гринчук.
Михаил выключил под кастрюлей огонь.
– Что с Громовым? – спросил Михаил, перекладывая пельмени из кастрюли в тарелки.
– Самоубийство. И пропажа личного мобильного телефона. И наркотики в бачке унитаза. Ты не видел, у меня в холодильнике нет сметаны?
– Только сливочное масло.
– Вот ведь Браток бездельник. Пельмени купил, а сметану нет. А я люблю пельмени со сметаной.
– Я могу съесть обе порции, – предложил Михаил.
– Ага, сейчас, – Гринчук подцепил пельмень и сунул его в рот. – Горячо, твою дивизию!
– А у пельменей есть одно необычное свойство, – невозмутимо сказал Михаил. – Если, вынув их из кипятка, вы подождете некоторое время, то есть вероятность, что они остынут. Не обращали внимания?
– У меня нет времени. И я не люблю холодных пельменей.
– Время у вас есть, все начнется часов в десять.
– Это у вас все начнется часов в десять, а у нас все начнется гораздо раньше. Мне нужно попасть в один высокий кабинет до десяти часов. И, кстати, – Гринчук достал свой телефон, – как полагаешь, некий участковый инспектор в звании майора уже на работе?
– Рановато, – сказал Михаил.
– Это для другого рановато, а мой должен еще быть на работе.
– Вы хотели сказать – уже.
– Я хотел сказать и сказал – еще.
Гринчук набрал номер.
– Да, – ответил Гусак.
– Еще на работе? – довольным тоном спросил Гринчук.
– Да, – ответил Гусак.
– Сержантов сдали?
–
– И бумаги уже все подготовили для проверки?
– Да.
– Не врите, майор, за ночь всех бумаг участковый привести в порядок не может. Они так специально придуманы, эти бумаги. Вы еще скажите, что и с вашими подопечными в микрорайоне я смогу побеседовать, и они подтвердят то, что о них написано в ваших бумагах?
Гусак промолчал.
– Радуйтесь, майор, я приеду не с утра. Занят. Я буду где-нибудь к обеду. А сержантами поинтересуюсь лично. И я особенно интересуюсь при проверках порядком и чистотой в помещениях. И очень не люблю застать в кабинетах ответственных работников уборщиц со стороны. Намек уловили?
– Да.
– И заметьте, я не могу требовать от офицера милиции лично убирать в помещении и отдраивать сортир. Но если я случайно, явившись после обеда, или, заехав вдруг через час, замечу посторонних в вашем офисе, – будет большой скандал.
– Понял.
– Тогда – до встречи.
Гринчук выключил телефон.
– Что за участковый? – спросил Михаил.
– А не будет он нашего Братка обижать. Он уже провел целую ночь в подготовке к проверке, теперь проведет целый день в ожидании, потом целую ночь, а потом… Потом я еще что-нибудь придумаю. Он у меня, скотина, рапорт напишет об увольнении искренне и с удовольствием.
Гринчук наколол на вилку пельмень и осторожно сунул его в рот.
– Нормально. Ничто так не улучшает аппетит, как хорошо выполненная работа. У меня, кстати, накопились новости. Слушай и запоминай.
Михаил выслушал внимательно, не перебивая, лишь иногда уточняя детали.
– А где сейчас Леонид Липский? – спросил Михаил.
– Весь вчерашний день он проспал. Врач считает, что сон поможет ему преодолеть стресс. К нему никого не допускали, за этим внимательно следила милицейская охрана. Совет только вчера принял решение закрыть дело, менты еще не получали указания, так что охраняли его, как важного свидетеля. Утречком они охрану снимут, наверное. Так что ты подъедь туда, посиди возле палаты. Мне нужно с ним поговорить по поводу пропавших денег. Вдруг он что-то слышал из разговоров похитителей. И нам совершенно не нужно, чтобы с ним поговорил кто-то другой. Согласен?
– Абсолютно, – кивнул Михаил.
– Мы ничего не забыли?
– Кажется, нет.
– Вот и ладно, – Гринчук встал из-за стола. – Ты пока помой посуду, а я приготовлюсь к встрече с начальством. Начальство начнет задавать, как я полагаю, разные странные вопросы. Часиков, эдак, до десяти.
– Лучше ориентироваться на одиннадцать, – сказал Михаил. – В райотделах начальники не слишком торопятся принимать посетителей. Обычно.
– Это точно, – подтвердил Гринчук. – Мой бывший начальник на посетителей имел аллергию.