Рождество Шарпа
Шрифт:
Как раз под Рождество.
Полковник Келлу увидел двух приближающихся всадников в красно-белых мундирах под белым флагом, и почувствовал, как внутри него поднимается волна гнева. Гюден сдастся, наверняка. И когда это случится, он, Келлу, потеряет Орла, которого вручил 75-му полку сам Император.
Он не мог допустить, чтобы это произошло. Обуреваемый яростью, он пришпорил коня и поскакал за Гюденом.
Гюден услышал, как он приближается, повернулся и махнул рукой, призывая его не вмешиваться.
— Возвращайтесь! — крикнул он по-английски приближающимся офицерам. — Возвращайтесь назад!
Д'Алемборд придержал лошадь.
— Вы — командир, месье? — по-французски обратился он к Келлу.
— Назад! — гневно крикнул Келлу. — Мы не согласны на перемирие! Слышите? Мы не признаем ваш белый флаг! Возвращайтесь!
Он направил пистолет на младшего офицера, который держал флаг — белый носовой платок, повязанный на шомпол.
— Убирайтесь! — снова крикнул Келлу и, пришпорив коня, вернулся к Гюдену.
— Все в порядке, Чарли, — сказал д'Алемборд. — Он не станет стрелять. Мы под белым флагом.
Он оглянулся на Келлу.
— Месье? Я настаиваю на своем вопросе: здесь командуете вы?
— Убирайтесь! — крикнул Келлу. В этот момент лошадь Николса шагнула вперед и Келлу, обуреваемый гневом и стыдом за предстоящую капитуляцию, спустил курок.
Белый флаг стал медленно клониться вниз. Николс с удивлением смотрел на Келлу, потом в замешательстве обернулся к д'Алемборду. Тот протянул руку, но знаменосец уже падал. Пуля пробила один из золотых галунов, вышитых матерью на его мундире, и попала в сердце.
Келлу, казалось, впал в шок, как будто только сейчас осознал чудовищность своего преступления. Он открыл рот, чтобы заговорить, но слова не шли. Вместо слов раздался еще один выстрел, и Келлу, как и Николс, мертвым упал с лошади.
Полковник Гюден убрал пистолет в кобуру.
— Здесь командую я, — ответил он д'Алемборду по-английски. — К моему стыду, сэр. Командую я. Вы пришли предложить условия?
— Я пришел принять вашу капитуляцию, сэр, — ответил д'Алемборд, и понял по лицу Гюдена, что капитуляция состоялась. Битва была окончена.
Шарп услышал о смерти Николса, когда наблюдал, как французы уносят своих мертвых с северного склона холма. Он выругался, услышав эту новость, и пошел к деревне, борясь с желанием совершить кровавое убийство.
Группа разоруженных французских солдат стояла у таверны. Он сердито растолкал их и пинком открыл дверь.
— Какой французский ублюдок посмел убить моего офицера? — заорал он, врываясь в комнату. Его рука сжимала эфес тяжелой кавалерийской сабли.
Высокий, седой французский офицер, встал ему навстречу.
— Тот, кто убил вашего человека, уже мертв, — сказал француз. — Я застрелил его.
Шарп остановился и во все глаза уставился на француза. Его рука соскользнула с рукоятки меча, а рот открылся. Секунду
— Полковник Гюден? — спросил он изумленно.
— Да, капитан Шарп, — улыбнулся Гюден.
— Я теперь майор, сэр, — сказал Шарп и шагнул вперед, протягивая руку. Но Гюден вместо рукопожатия крепко обнял Шарпа и расцеловал в обе щеки. Д'Алемборд с улыбкой наблюдал за ними.
— Я так и знал, что это вы, — сказал Гюден. Его руки все еще лежали на плечах у Шарпа. — Я горжусь вами, Шарп. Очень горжусь. — На глазах полковника показались слезы. — Мне очень жаль, что ваш офицер погиб. Я ничего не мог поделать.
Дверь на кухню распахнулась и в комнату заглянул Дэниэл Хэгмен.
— Нужны еще полотенца, — сказал он д'Алемборду.
— Что ты там, черт побери, делаешь, Дэн? — спросил Шарп.
— Принимаю ребенка, сэр, — ответил Хэгмен таким тоном, словно это было самое обычное занятие для стрелка в канун Рождества. — Я не в первый раз это делаю, сэр. Доктор-лягушатник хотел ее разрезать. Это могло бы убить ее. Но я уверен, что она поправится. Это не труднее, чем помочь появиться на свет ягненку. Спасибо, сэр, — он взял у д'Алемборда тряпки и вновь нырнул в кухню, освещенную пламенем свечей.
Шарп сел. Д'Алемборд и Гюден как раз собирались пить вино. Шарп тоже плеснул себе в кружку и сделал большой глоток.
— Ну и что мне с вами делать? — спросил он старого полковника.
Гюден развел руками.
— Я мог бы выбрать сражение, но тогда, полагаю, я бы проиграл. А раз так, боюсь, я снова ваш пленник. — Полковник взглянул на д'Алемборда. — Он взял меня в плен в Индии, когда был еще капралом.
— Это было очень давно, сэр, очень, — Шарп налил себе еще вина и подтолкнул бурдюк к полковнику. — Как вам жилось с тех пор, сэр?
— Не слишком хорошо, Шарп, не слишком, — признался Гюден. — Как видите, я все еще полковник. Кажется, после Серингапатама я ни в чем не преуспел.
— Уверен, что это неправда, сэр. Вы были лучшим офицером, с которым я служил.
Гюден улыбнулся комплименту.
— Но удача отвернулась от меня, Шарп. С тех пор я не одержал ни одной победы.
— Расскажите мне об этом, сэр. Впереди целая ночь перед Рождеством, подходит для длинных историй. Расскажите мне.
И Гюден стал рассказывать.
У генерала Максимилиана Пикара было плохое настроение. Он сидел у небольшого костра в глубокой, холодной долине, слушал стоны раненых и понимал, что его хорошо поколотили.
Он учуял запах поражения в тот момент, когда увидел демонстрационный залп англичан. Но Пикар всегда думал, что он счастливчик, и понадеялся, что удача спасет его и на этот раз, поможет колонне взобраться на холм и пройти сквозь шеренгу англичан. Но колонна была разбита, а его новобранцы, вместо того, чтобы ощутить вкус победы, были теперь напуганы еще больше.