Рождество стрелка Шарпа
Шрифт:
Часть 1
Два стрелка притаились на краю поля. Один из них, со шрамом на лице и жёстким взглядом, оттянул назад курок винтовки, прицелился, но через мгновение опустил оружие.
— Далеко больно, — шёпотом объяснил он.
Второй был выше товарища и, хотя тоже носил ветхую зелёную куртку 95-го стрелкового полка, держал в руках не винтовку, а диковинное семиствольное ружьё.
— Из моей игрушки палить и подавно смысла нет, — он любовно погладил оружие. — Она хороша в ближнем бою.
— Выйдем —
— Интересно, куда? Тут поля кругом.
— Так что ты предлагаешь? Просто пойти и пристрелить?
— Почему бы и нет?
Майор Ричард Шарп снял винтовку со взвода:
— Ладно, пошли.
Друзья поднялись и медленно побрели к трём пасущимся волам.
— Не кинутся на нас, как думаешь, Пат? — опасливо спросил майор.
— Они же кастрированные, сэр, — ухмыльнулся полковой старшина Патрик Харпер, — Безобидны, как новорождённые мышата.
— У мышат не бывает таких рогов.
— Рога есть, зато кое-чего другого нет. Ему никогда не петь басом, если вы меня понимаете, сэр, — Харпер указал на одного из волов, — Вот этот, по-моему, жирнее остальных. Пожарить — самое то.
Выбранное им животное, не подозревая об уготованной ему ирландцем участи, мирно щипало травку.
— Я же не могу ни с того, ни с сего взять и шлёпнуть животинку, — нервно произнёс Шарп.
— Почему же «ни с того, ни с сего», сэр? Это — наш рождественский обед, — терпеливо увещевал его Харпер, — Поджаристые ростбифы, сливовый пудинг и вино. Сливы есть, вино тоже. Дело за говядиной и нутряным салом.
— Нутряное сало ты где собрался брать?
— У вола, конечно. Вокруг почек у него должно быть сала видимо-невидимо. Только для начала желательно, чтобы вы его грохнули. Так милосерднее.
Шарп подошёл к скотинке вплотную. У вола были большие скорбные глаза.
— Нет, Пат, я не могу.
— Один выстрел, сэр. Представьте, что он — француз.
Шарп навёл винтовку прямо в лоб животному. Вол печально вздохнул, и майор порывисто убрал оружие:
— Стреляй сам, Патрик!
— Этим? — Харпер взвесил на руке семистволку, — Я же ему всю башку разнесу.
— Ты же говорил, нам башка его без надобности? — огрызнулся Шарп, — Только мясо и нутряной жир. Валяй!
— Сэр, моё ружьишко годится лягушатников штабелями укладывать, а скотину забивать — извините.
— А я тебе винтовку дам, — с готовностью протянул ему оружие майор.
Харпер мгновение смотрел на винтовку, затем помотал головой:
— Э, нет, сэр. Я, понимаете ли, вчера перебрал немного. Руки трясутся и всё такое. Лучше уж вы, сэр.
Шарп нахмурился. Лёгкая рота с замиранием сердца предвкушала праздничную трапезу: мясо в подливке, пропитанный бренди пудинг…
— Чудно. — признался майор, — Я бы ни секунды не колебался, будь это лягушатник. Но это корова.
— Вол, сэр.
— Какая разница?
— Из него молока не выдоишь, сэр.
— Эх, так и быть, — Шарп
На спуск не нажималось, и майор сообщил Харперу:
— Знаешь, я однажды тигра подстрелил.
— Жмите на курок, сэр, и в списке ваших охотничьих трофеев появится вол.
Шарп без раздумий избавлял от мучений раненых лошадей, и кроликов истребил немало, но сейчас палец закаменел на спусковой скобе.
— Мистер Шарп! Мистер Шарп! — донёсся с дальней стороны поля звонкий мальчишеский голос.
Шарп с облегчением отщёлкнул курок и повернулся. К нему со всех ног мчался прапорщик Чарльз Николз.
Николз только что прибыл в Испанию и всюду передвигался вприпрыжку, будто боялся, что война закончится без него.
— Не спешите так, мистер Николз! — крикнул ему Шарп.
— Полковник Хоган, сэр… — прапорщик тяжело дышал, — Хочет видеть вас, сэр. Лягушатники, сэр. Говорит, надо их остановить, сэр. Срочно.
Шарп повесил винтовку на плечо:
— С рождественской трапезой, старшина, придётся обождать.
— Как скажете, сэр, — отозвался Харпер.
Вол проводил их всепрощающим взглядом и склонил широколобую голову к траве.
— Хотели застрелить вола, сэр? — поинтересовался Николз.
— Ну, не задушить же.
— Я бы не смог, — застенчиво сказал юный прапорщик, — Мне их слишком жалко.
Николз преклонялся перед Шарпом и Харпером. Ещё бы! Кто в армии Веллингтона был известнее этих двоих? Они взяли Орла под Талаверой, прорвались через кровавый кошмар бреши в Бадахосе, отличились под Витторией.
Юноша до сих пор не мог поверить своему счастью. Ему выпала честь служить с настоящими героями!
— Как вы считаете, сэр, — осведомился он у Шарпа, — мы будем сражаться?
— Надеюсь, в ближайшие пару дней нет.
— Нет, сэр? — разочарованно переспросил Николз.
— Через три дня Рождество, — растолковал Шарп, — Согласись, досадно погибнуть в такой праздник?
— Ну… да.
Прапорщику исполнилось семнадцать, но выглядел он едва на четырнадцать. Он носил перелицованную шинель с чужого плеча. Матушка Николза нашила на ткань петли тусклого золотого галуна, подвернув и подшив слишком длинные для мальчишки рукава.
— Боялся, что не успею, — бесхитростно сознался он Шарпу, приехав в батальон неделю назад, — Обидно не успеть на войну.
— А по мне, наоборот.
— Что вы, сэр! — с жаром возразил Шарпу Николз, — Долг мужчины — воевать за родину.
Он всё делал с жаром, этот маленький прапорщик. Ветераны полка посмеивались над его рвением, да он не оскорблялся.
Шарпу он напоминал щенка. Влажный нос, хвост трубой и страстное желание вонзить во врага молочные зубы.
Только не в Рождество, мысленно простонал Шарп. Только не в Рождество! Майор молил Бога, чтобы Хоган ошибся насчёт французов. Рождество и убийства — не лучшее сочетание.