Рождество в Хайленде
Шрифт:
— Она становится настойчивой.
— Да.
— Можешь сказать мне не соваться не свое дело, но как давно она отсутствует в жизни Майкла?
Хейдин безрадостно ухмыльнулся.
— Всю его жизнь, Кенна.
Мои губы раскрылись в шоке.
— Шутишь?
— Не-а. — Он сделал глоток вина, и я поняла, что это для того, чтобы отвлечься от гнева, все еще зревшего внутри. — Майклу было шесть месяцев, когда я однажды вернулся домой и обнаружил его одного, кричащего на весь дом и сидящего в собственных экскрементах. Дина собрала свои вещи и ушла от нас. Возможно, мне удалось бы справиться с ее исчезновением, если бы
Увидев страх в его глазах, я не могла не накрыть его руку своей ладонью.
— Мне очень жаль.
— У нее была послеродовая депрессия. Я не знал об этом, пока она не написала мне в прошлое Рождество, прося прощения и разрешения встретиться с Майклом. Несколько месяцев мы много спорили об этом, прежде чем я спросил Майкла, чего хочет он.
— И он хотел встретиться со своей мамой. — Я убрала руку, но ладонь все еще покалывало от прикосновения.
— Да. — Хейдин снова запустил вилку в пасту.
— Она объяснила, где пропадала? Почему на возвращение в вашу жизнь у нее ушло так много времени?
Он кивнул.
— Чтобы справиться с депрессией, она начала пить. Она в завязке уже два года.
— Значит, она протрезвела, вышла замуж за адвоката и теперь хочет быть в жизни Майкла, потому что готова быть в его жизни. — Меня пронзило раздражение.
— Разве люди не заслуживают второго шанса?
— Заслуживают, но ей также стоит помнить, что вы с Майклом были одни десять лет, и она не может врываться в вашу жизнь и начинать принимать решения без твоего согласия.
В глазах Хейдина мелькнула вспышка огня, и между нами пробежала уже знакомая искра напряжения, которую мы оба так старались не замечать.
— Я прилагаю все силы, чтобы вести себя хорошо и не вынудить ее подать в суд на полную опеку.
Я не хотела его волновать, но ему нужно было быть реалистом.
— Хейдин… рано или поздно, она подаст на опеку.
Выражение его лица стало суровым.
— Суд всегда принимает сторону матери.
— Нет, неправда. Никто не встанет на сторону матери, бросившей своего ребенка на десять лет. В лучшем случае она получит право на посещения. Так что перестань позволять ей принимать решения без твоего участия. С Рождеством уже ничего не поделаешь. Но ей не должно сойти с рук такое манипулирование тобой и Майклом. В конечном итоге, от всего этого пострадает именно Майкл. В следующий раз, когда она что-нибудь выкинет, стой на своем. А если она пригрозит тебе битвой за опеку, напомни ей о тех десяти годах, когда она отказывалась от своего ребенка.
Хейдин откинулся на спинку стула, пристально наблюдая за мной.
— Как бы я ни восхищался твоей яростной защитой нас… я не чувствую, что ты горишь желанием простить.
— Простить Дину? Мне нечего ей прощать. Я просто высказываю свое мнение. — Мои щеки покраснели при мысли о том, что он нашел меня бессердечной.
— Нет, я имею в виду… — Он пожал плечами. — Не знаю, что я имею в виду. Видимо… А какова твоя история, Кенна? Я поделился с тобой кое-чем личным. Ты работаешь у нас уже почти три месяца, а я понятия не имею, что на самом деле привело тебя сюда.
Мой пульс немного участился, когда я готовилась сказать
— Кенна? — Он обеспокоенно нахмурил брови.
Я нервно облизнула губы, борясь с горем, которое все еще грозило меня задушить.
— Мои родители умерли в День подарков в прошлом году. Навестив меня на Рождество в Инвернессе, они возвращались домой в Абердин. Встречная машина резко свернула на их полосу дороги. Родители погибли на месте (прим.: День подарков (англ. Boxing Day) — праздник, отмечаемый ежегодно 26 декабря в Великобритании и в ряде стран Британского содружества наций: Австралии, Новой Зеландии, Канаде, а также на Кирибати, Самоа и др.).
Глаза Хейдина сверкнули эмоциями, и он прошептал:
— Мне очень жаль, Кенна.
Я знала, что мама Хейдина еще жива, и они с Майклом навещали ее в родной деревне недалеко от Абердина, а отец Хайдина умер, поэтому он в некоторой степени понимал мою боль.
Моя улыбка чуть не превратилась в слезы, когда я продолжила объяснять:
— С учетом выплаты по страховке за их жизни, пенсий и выручки от продажи дома… они оставили мне приличную сумму денег. Вот почему у меня хорошая машина…
— И поэтому ты переехала в Арднох? Чтобы быть ближе к семье?
Мысль о моей кузине, как о настоящей семье, выбила из меня горестную усмешку.
— Нет. Моя кузина… не думаю, что я останусь с Уной надолго. С ней не так просто ужиться, и я почти уверена, что она ворует у меня деньги.
Хейдин охнул.
— Почему ты ничего мне об этом не сказала?
Я пожала плечами.
— Я разбираюсь с этим, подыскиваю арендованное жилье, пока на продажу не выставят что-то подходящее.
Его брови сошлись вместе.
— Тогда я не понимаю… зачем переезжать сюда?
Мой пульс участился, щеки покраснели.
— Потому что… потому что родительница на моем последнем месте работы… мы с ней подружились. Как происходит, когда присматриваешь за чьим-то ребенком. Ее муж постоянно пропадал на работе, а она была школьной учительницей. И с ее дочерью иногда было тяжело справляться. Я старалась оказать максимальную поддержку. К тому же, она была так добра ко мне после смерти моих родителей. Предоставила мне отпуск и всегда справлялась, как у меня дела.
— Это хорошо…
— Однажды вечером, примерно спустя пять месяцев после смерти моих родителей, она попросила меня задержаться на девичник. Ее муж был на работе. После просмотра фильмов и съеденной пиццы, она уложила дочь спать… я собралась уходить… и она поцеловала меня, а когда я попыталась оказать сопротивление, вцепилась в меня руками и ногами. Мне пришлось оттолкнуть ее от себя.
Брови Хейдина поднялись.
Смутившись, я рассмеялась.
— Подобное поведение всегда ожидают от отцов. — Я встала и начала убирать теперь уже опустевшие тарелки. Хейдин тоже встал и последовал за мной на кухню.