Рожок зовет Богатыря
Шрифт:
— Антон! — крикнула она. — Теленкин! Телятина!
Антон спал. Светлана подошла к нему и вытащила ранец из-под его головы. Антон проснулся, удивленно поглядел на Светлану, схватил ранец, сунул его под голову и снова заснул.
— Нет, врешь! — закричала Светлана. — Уж я тебя разбужу! Вот сейчас возьму головешку да подпалю тебе пятки! Слышишь?
Антон не слышал.
— Я головешку беру, слышишь?
Светлана подошла к костру и увидела, что если бы и захотела выполнить свою угрозу, то не смогла бы — костер погас. Она с новой энергией
— Антошка-картошка, телятина недожаренная! Вставай, разжигай костер! Ну!
В голосе ее послышались слезы досады. Но Антон спал. Ругая Антона, Светлана принялась накладывать сучья в костер. Она старалась делать все так же, как делали вчера ребята. У нее ничего не получалось: костер разваливался. Светлана готова была бросить все, но хотелось горячего чаю. Так хотелось чаю, что она опять торопливо, закусив губу, взялась укладывать сучья. Ну вот, кажется, получается...
В Сережином пиджачке, в кармане, нашлись спички. Светлана подошла к березе.
— Дай мне, пожалуйста, бересты, береза! — вежливо поклонилась ей Светлана. — Мне, видишь ли, надо разжечь костер!
И запела полузабытые, но очень любимые стихи из «Гайаваты»:
Дай коры мне, о береза,
Желтой дай коры, береза!
Светлана оторвала большой кусок бересты.
— Спасибо тебе, береза!
Разжечь костер! Да, это не так просто — разжечь костер тому, кто умеет зажигать только примус или керосинку. Костер-то, пожалуй, еще и не захочет гореть!
Но костер загорелся. Светлана заботливо очистила канавку, окружавшую костер, — она помнила, как вчера начала дымиться и тлеть трава. Костер хорошо разгорелся. И Светлана этому так обрадовалась, что принялась плясать около него, прихлопывая в ладоши:
Кто в тайге разжег костер?
Это я сама!
Кто такой зажег костер?
Это я сама!
Ну, уж если она разожгла костер, то, может, и чай вскипятить сумеет?
Светлана сняла с жердочки туфли, сушившиеся всю ночь над огнем. Но это уже были не туфли, а какие-то жесткие, скорченные уродцы — слишком жарко им было около огня. Кое-как размяв, Светлана надела их, взяла брошенный Сережей котелок и пошла вниз, к бочажку.
«А вдруг там какие звери?» — подумалось ей.
Но то, что очень страшным казалось ночью, сейчас выглядело совсем иначе. Солнце светило так ярко, листва так свежо зеленела, бурундуки перекликались так весело!
Гремя котелком и напевая, Светлана спустилась в каменистый распадок. Голубой бочажок светился среди камней. Цветущая розовая таволга заглядывала в прозрачную воду.
— Как хорошо! — прошептала Светлана. — Ну как хорошо в тайге! А говорят — страшно. Чего страшного?
Зачерпнув воды и прихватив с собой веточку пушистой таволги, Светлана благополучно выбралась наверх. Тут все было
— Ладно, спи, телятина! — проворчала Светлана. — Без тебя управлюсь!
С большим трудом она подвесила над огнем котелок. Чуть-чуть обожглась, немножко подпалила платье, но все-таки котелок висел над огнем и в нем плавали листья и кусочки стебля лимонника. И Светлана снова заплясала, прихлопывая в ладоши:
Кто в тайге костер разжег? Это я сама! Кто повесил котелок? Это я сама!
А быстрые мысли уже рисовали, как она приедет домой, как будет рассказывать всем — и маме, и папе, и всем ребятам в классе, — какая она таежница.
«Пока лимонник варится, посмотрю, что у меня тут...»
Светлана развязала фартук и развернула его. Раскрыла папку для растений. Куча листьев и скомканных цветов, большой оранжевый трут, кусочек нежно-серой коры бархатного дерева, ветка чозении — красивой раскидистой ивы, маньчжурский орех в толстой зеленой оболочке... Все очень интересные и нужные вещи. Только вот листья и цветы совсем смялись... Может, расправить их? Или выкинуть? Светлана уже много цветов бросила по дороге. Эти тоже придется бросить. Но ветку чозении, и бархатную кору, и этот оранжевый плюшевый, необыкновенной красоты трут — ни за что! Это она обязательно повезет во Владивосток!
Светлана собрала свои богатства и снова завязала в фартук. Узелок получился легкий, но большой — уж очень этот трут занимал много места. А зато когда она принесет его в школу, вот как все удивятся и залюбуются им!
Вода еще не успела закипеть, как из кустов показались, один за другим, Толя, Катя и Сережа. Они шли, раздвигая высокую, по грудь, траву.
— Не догнали? — Светлана покачала головой. — Я так и вижу. А я костер разожгла, чай грею, ага!
— Не вскипел еще? — спросил Толя, сразу садясь к костру.
— Почти догнали, почти! — горячо говорила Катя. — А он взял да перебежал через речку! Раз в воду — и все! И ходит по той стороне. Просто смеется над нами! И не дается и не убегает!
— Упал я из-за него, — проворчал Сережа, — штанину разорвал...
— Такая противная скотина! — сердито сказал Толя. — Убегать — так убегал бы совсем, голову бы не морочил! А то — и в распадок, и на сопку, и вокруг сопки! Даже во рту все засохло, как гонялись за ним!
— А там, в распадке, камни — во! — подхватила Катя. — С камня на камень за ним скользим, падаем... Смех! Толька три раза упал...
— А ты сколько? — прервал ее Толя.
— А я и счет потеряла! Упаду — вскочу, опять упаду! Ох, и погонял же он нас!
— Да, кабы Сергей аркан отдал — поймали бы, — сказал Толя.
— В другой раз отдам, — ответил Сережа. — Чай вроде кипит?
Тут проснулся Антон.
— Кипит? — спросил он, протирая глаза. — Давайте... эта... чай пить.
— Ага! Чай пить! — накинулась на него Светлана. — Как костер разжигать, так он спит!
Позавтракали остатками вчерашнего хлеба и пирога.