Рози — моя родня
Шрифт:
— Поняла, — откликнулась она.
Ожидая, когда придут остальные, мы задумчиво потягивали пиво и слушали, как в реке в ста метрах внизу кряхтят, ревут и фыркают бегемоты.
Наконец явился Макгрэйд, ирландец могучего телосложения, с пламенной шевелюрой и ярко-голубыми глазами, обладатель прелестного ирландского акцента, мягкого как бархат. Водрузив свою тушу на стул, он схватил стакан Мартина, сделал добрый глоток и сказал:
— Значит, ожидаешь королевского визита?
— Что-то вроде того, — ответил Мартин. — И верни мне, пожалуйста, мое пиво,
— Он прибудет по суше? — тревожно осведомился Макгрэйд.
— Наверно. А что?
— А то, что наш старый мост долго не протянет. Боюсь, если он пойдет через мост, придется нам хоронить его здесь.
Речь шла о переброшенном в начале века через реку железном висячем мосте. Я сам не раз ходил по нему и знал, что он весьма ненадежен, но только этим путем мог я попасть в лес, а потому всегда следил за тем, чтобы носильщики шли по одному. Кстати, пророчество Макгрэйда оправдалось: через несколько месяцев спустилась с гор, неся на голове мешки с рисом, группа африканцев, которые двинулись через мост все разом, и он не выдержал такой нагрузки, так что люди полетели вниз в ущелье глубиной около трех десятков метров. Но африканцы чем-то похожи на греков, они спокойно относятся к неожиданным инцидентам такого рода. Ни один носильщик не пострадал, и только потеря риса вызвала у них досаду.
— Но как же он попадет к нам с той стороны? — Мартин беспокойно посмотрел на нас. — Его ведь сопровождают носильщики.
Макгрэйд наклонился и погладил его по голове:
— Я пошутил. Все дороги и все мосты, по которым он должен пройти, чтобы попасть сюда, в полном порядке. Хочешь, чтобы работа была выполнена качественно, поручи ее ирландцу.
— Ну вот, — заметил я, — теперь среди нас есть еще и католик, в дополнение к Пайесу и Иисусу.
— А ты, — сказал Макгрэйд, нежно улыбаясь мне и ероша свою рыжую шевелюру, — чертов языческий зверолов, вот ты кто.
— А ты, — парировал я, — проводишь больше времени в твоей чертовой исповедальне, чем за ремонтом здешних отвратительных дорог и мостов.
В эту минуту появился Робин Гэртон — смуглый коротыш с орлиным носом и большими карими глазами, от мечтательного выражения которых вам казалось, что его мысли витают где-то очень далеко. На самом деле это был, как и все сотрудники «Объединенной Африканской компании», с коими я встречался, весьма проницательный деятель. Он не открывал рта без крайней нужды, обычно сидел с таким видом, словно погрузился в транс, чтобы вдруг тихим голосом жителя северной Англии выдать краткое, умное, дельное замечание, подытоживая все, о чем полтора часа спорили другие. Это производило ошеломляющее впечатление.
Робин сел, приняв элегантную позу, согласился выпить стакан пива и обвел присутствующих взглядом.
— Правда, это интересно? — горячо произнесла Мэри.
Робин сделал глоток и важно кивнул.
— Насколько я понимаю, нас пригласили сюда, чтобы мы выполнили за Мартина его работу.
— Ну, знаешь, — возмутилась Мэри.
— Если ты явился сюда в таком настроении, лучше сразу уходи, — сказал
— Мы все уйдем, когда кончится пиво, — возразил Макгрэйд.
— Как понимать твои слова насчет того, чтобы выполнить за меня мою работу? — осведомился Мартин.
— А вот как, — ответил Робин. — Я приношу гораздо больше пользы здешнему люду, продавая им бобы в банках и расписанные самолетами хлопчатобумажные ткани, чем ты, когда носишься кругом и вешаешь налево и направо людей за убийство своих бабушек, которые, надо думать, ничего, кроме смерти, не заслуживают.
— С того дня, как меня прислали сюда, еще никого не повесил, — заявил Мартин.
— Удивительная новость, — откликнулся Робин. — Ты так скверно управляешь этим округом, что я думал — ни одна неделя не обходится без виселицы.
Послушать их, можно было подумать, что они ненавидят друг друга, на самом же деле они были закадычные друзья. Живя в таком маленьком европейском коллективе, следовало уметь ладить с людьми одного с тобой цвета кожи. И не из-за каких-то расовых барьеров, просто в ту пору многочисленные весьма умные африканцы, живущие в Мамфе или посещающие этот городок, с присущим им тактом избегали смешиваться с белыми, чтобы не создавать тягостных для обеих сторон ситуаций.
Чувствуя, что самое время призвать собравшихся к порядку, я вооружился бутылкой и постучал ею по столу. Из кухни донеслись дружные возгласы: «Да, сэр», «Иду, сэр».
— Первый разумный поступок с той минуты, как я пришел, — заметил Робин.
Появился Пайес, неся на подносе подкрепление, и когда все стаканы были наполнены, я объявил:
— Прошу собравшихся соблюдать порядок.
— Господи, — мягко произнес Робин, — какие диктаторские замашки.
— Дело в том, — продолжал я, — что хотя мы все знаем Мартина как чудеснейшего парня, он никуда не годится как начальник окружной администрации и, что еще хуже, совершенно лишен светского лоска.
— Что верно, то верно, — жалобно подтвердил Мартин.
— Абсолютно справедливое суждение, — сказал Робин.
— А я считаю, что вы слишком жестоки по отношению к Мартину, — возразила Мэри. — По-моему, он очень хороший администратор.
— Ладно, — поспешил я вмешаться, — не будем уточнять. Цель настоящего военного совета заключается в следующем. Пока Мартин займется наведением порядка в округе, мы возьмем на себя заботу о приеме гостя, чтобы все прошло без сучка без задоринки. Для начала я осмотрел дом и назначил Пайеса руководить обслугой Мартина.
— Это один из тех редких случаев, когда тебя на миг посещают гениальные мысли, — заметил Макгрэйд. — Что можно объяснить только наличием крохотной капли ирландской крови в твоих венах. Я давно завидую тебе, что ты обзавелся таким буфетчиком.
— И продолжай завидовать, — отозвался я. — Тебе не удастся его заполучить. Я слишком дорожу им. Теперь — о еде. Тут, я думаю, мы можем положиться на помощь Мэри.
Мэри зарделась как розовый бутон.
— Конечно, конечно, — сказала она. — Все будет сделано. Что у тебя намечено?.