Розмари. Леденцы и тайная библиотека
Шрифт:
– Так почему же ты не рада, что твоя мама получила эту работу, Розмари? – Эди был единственным из друзей, кто называл меня полным именем.
– Разве непонятно? – ответила я ему. – Мамы не будет дома. Сначала наши постояльцы пропали, а теперь и мама будет постоянно пропадать.
– Значит, после той открытки вы не получали от них никаких известий?
Я печально покачала головой:
– Фрэнсис обещала, что мы ещё увидимся. Почему взрослые вечно нарушают обещания?
Я немного преувеличила, ведь наши родители неплохо сдерживали обещания.
Эди был рассудителен:
– Ну, если Фрэнсис сказала, что вы ещё обязательно увидитесь, значит, тебе стоит довериться ей и подождать подходящего момента. Мы не можем изменить направление ветра, но можем поставить паруса.
Ещё одна из его индийских поговорок. Я посмотрела на него, желая получить разъяснения.
– Это означает, что даже если вы не в состоянии изменить ход вещей, вы можете изменить своё отношение к ним.
Я скорчила гримасу.
– Если Фрэнсис сказала, что вы встретитесь, значит, так и будет. Поэтому начинай верить в это, Розмари. Пойдем! – сказал Ади и потянул меня за руку. – Уже звонок.
Я пошла за ним в класс, думая о том, насколько он прав. Фрэнсис пообещала, что мы увидимся.
Мне нужно было перестать переживать и начать верить, что она вернётся к нам, когда придёт время.
3
Брайтсайд (и бунгало)
Когда после уроков мы просидели в учительской у миссис Сайкс ЦЕЛЫЙ ЧАС в первый день и ДВАДЦАТЬ МИНУТ во второй, ожидая, пока мама нас заберёт, стало понятно, что эта схема не работает.
То мама застревала в пробках на трассе М6, спеша домой, то её съёмки затягивались, то опаздывала Донна Уотлингтон. Отговоркам не было конца, и хотя я сочувствовала маме, ведь она так огорчалась из-за всех этих опозданий, в то же время мне было неловко и досадно, что нам с Лоис приходилось сидеть на полу в учительской и играть в старые скучные карточки «Найди слово», а миссис Сайкс тем временем нетерпеливо глядела на нас поверх своих очков.
– Мои хорошие, мне очень жаль, что на этой неделе так получилось, – оправдывалась мама, выезжая на кольцевую развязку, где она чуть не врезалась в белый фургон. – Упс!
– Почему тот дядя машет нам рукой, мамочка? Ты его знаешь? – с любопытством спросила Лоис, опустив стекло, чтобы крикнуть «Привет!».
– Закрой окно, Лоис. Это не означает ничего хорошего, – прикрикнула мама, перепутав передачи, так что в машине что-то хрустнуло. – Лоис, нет! Остановись, пожалуйста!
Но было поздно: Лоис уже показывала ему язык и корчила рожицы.
Я смотрела в другую сторону, отчаянно желая поскорее попасть домой. И наконец
Когда мы всё-таки добрались до дома и зашли внутрь, лучше не стало. На кухне возле кресла-качалки обнаружилась довольно большая лужа липкой мочи. Видимо, пока нас не было, с Бобом приключился один из его приступов. И угадайте, кто туда наступил? Правильно, Лоис.
– Мама! – закричала она, уже со слезами на глазах. – Я наступила на лужу Боба! У меня все носки в этом!
Я слышала, что мама говорит по мобильному и голос у нее напряжённый:
– Да. Э-э, хорошо. Ну, мне будет немного сложно с детьми, у их учителей в этот день как раз повышение квалификации, поэтому девочки в школу не пойдут.
– Лоис, замолчи! – прикрикнула я. – Мама говорит по телефону. Не мешай ей работать, а то всё испортишь.
Ну вот, пожалуйста: лицо у Лоис сморщилось, и слёзы потекли как из крана – в этом она мастер. Мне пришлось обнимать её целую минуту, пока она не успокоилась; тем временем мама закончила разговаривать по телефону, и вид у неё был озадаченный.
– Рози сказала, что я испорчу твою работу! – закричала Лоис, бросившись к маме. – Она меня обидела, а ещё я наступила на лужу Боба и мои носки воняют!
– Ради бога, Лоис, не говори ерунды. Ничего ты не испортишь, разве что ковер, если будешь топтаться по нему в этих мокрых носках. Скорее сними их, пожалуйста.
Лоис наклонилась, чтобы стянуть с себя эти гадкие штуки, которые только утром были белыми, а теперь – чёрными, серыми, жёлтыми, да ещё и пропитанными кошачьей мочой.
– Послушайте, девочки, у меня тут возникла небольшая сложность. Нужно выйти на работу в понедельник, потому что Донна во вторник идёт к врачу, и им пришлось перестроить график съемок. Надо будет узнать, сможет ли папа остаться в этот день дома, или придумать что-то ещё.
– Не волнуйся, мам. – Я сжала её руку. – Я уверена, что мы справимся.
– Что-то у Донны часто сдвигается график, как я посмотрю, – хмуро заметила мама.
И тут я вспомнила. Донна играла с мамой в одном спектакле в прошлом году. Да, точно.
– Мам, это та самая Донна, которая играла с тобой в «Кто боится Вирджинии Вульф?» в том году?
Мама кивнула.
– Тогда дела у нее пошли в гору, она получила постоянную роль в «Брайтсайде» и теперь стала у них одной из ведущих актрис.
– Как хорошо, что на новой работе у тебя есть старый друг, мамочка, – сказала Лоис таким милым голоском, будто только что не ревела из-за того, что наступила в кошачью мочу.
– М-м, ну да, – ответила мама, но, как я заметила, без всякого удовольствия. Скорее наоборот.
Когда прошла неделя, я стала понимать, что работа в мыльной опере не так уж увлекательна, как нам казалось сначала.
Мама была совершенно измотана постоянными разъездами, всё время на взводе, и её вдруг стало беспокоить, чисто ли в доме, когда последний раз пылесосили, выстирана ли одежда – хотя обычно это её не волновало.