Розовый обруч
Шрифт:
Незнакомка болтала со своими подругами, совершенно не обращая внимания на игравшую поодаль дочь. Адриан спросил, не против ли мадам, если ее дочь поиграет с Риной. Предупредил, что у Рины ВМК и можно заразиться при контакте с кровью. Женщина только отмахнулась и продолжила общение. На всякий случай муж подошел к молоденькой официантке с пучком на голове и предупредил и ее.
Формально на этом закон «Об информировании» можно было считать соблюдённым.
Вернувшись, Адриан не застал подошедшей девочки.
– Дядя, ну что, можно с малышкой поиграть?
Что ж. Адриан ещё раз предупредил про игры и, только убедившись, что его поняли, отнес Рину к игровой зоне. Дочь, стоило ее отпустить, тут же поползла к небольшой горке, радостно издавая нечленораздельные звуки. Незнакомая девочка тоже подошла к горке и даже помогла нашей дочери взобраться наверх. Сам Адриан отошел чуть в сторону и стал смотреть за играми девочек.
Мы привыкли держаться немного в стороне от чужих детей, тем более когда никого кроме нас на площадке не было. И дело совсем не в нас. Дети не боялись, видя, что мы с дочерью. Скорее даже наоборот – обычно с нами вели себя достаточно развязно: мешали, приставали с глупыми вопросами, пытались сделать что-то Рине. Все же принцип: «Папа – это игра, а мама – нет» – по-прежнему оставался актуальным, благополучно пережив не одно столетие.
Все было хорошо – девочки покатались с горки, потом старшая осторожно перенесла нашу дочь на качели и стала качать. Адриан видел все это, не вмешиваясь. Только один раз попросил не качать Рину слишком сильно. Дочь всегда любила это. Она часто пыталась залезть на качели сама, что плохо получалось. Когда мы приходили на площадку, всегда первым делом несли Рину покачаться. Прошло достаточно времени, и пришла пора уходить.
Адриан подошел к девочкам.
– Нам с Риной пора, – сказал он, сняв дочь с качелей.
– Можно я вас провожу? – улыбалась незнакомка. – Она такая милая. Меня Эбби зовут, – наконец представилась она.
На этот вопрос подошла и мама девочки. Оказалось, что матерью Эбби была совсем другая женщина – та самая официантка с пучком. Вчетвером компания направилась к выходу.
– Простите, – тараторила мать Эбби, постоянно держась за фартук. – Надеюсь, мы вам не доставили хлопот. Адриан на это отшутился, смутив женщину ещё больше. Остановившись, Адриан попросил Эбби подержать Рину, пока он поправит шнурки на кроссовках. Эбби кивнула. Девочка не вызывала каких-либо подозрений, и Адриану показалось, что ей можно доверять.
Поправив обувь, Адриан разговорился с новой знакомой. Общались они достаточно долго, и за приятной беседой не заметили, как Эбби стала теребить одежду взрослых.
– Эбби, я же говорила, что перебивать взрослых неприлично, – одернула официантка
Наконец раздался громкий крик Эбби, заглушивший голоса взрослых.
– Где Рина? – взволнованно спросил любимый, увидев, что девочка отошла и стоит в стороне, глядя куда-то вниз. Около выхода была небольшая лестница из бетона. Поняв, что произошло, муж кинулся к ней.
Рина лежала на газоне, чуть поодаль от бетонной дорожки, с широко раскрытыми глазами и странной улыбкой. Хоть крови не было. Спрыгнув вниз, Адриан быстро поднял дочь на руки. Она непонимающе уставилась на отца пустыми глазами, а потом ни с того ни с сего ее стошнило. Адриан тут же побежал к остановке автобуса, прижимая дочь к себе.
По дороге Рину тошнило ещё несколько раз, приходилось останавливаться у ближайшей урны, пока не прекращалась рвота. После последней такой остановки дочь разразилась громким плачем. Видимо, от шока до этого момента она не ощущала боли, пребывая в состоянии ступора.
Как добрался до госпиталя – муж не помнил, что было далее – тоже. Только раздавались всполохами голоса:
«Врача в четвертое отделение. Пациент с вирусом Мехони. Два года. Подозрение на черепно-мозговую».
– Что в результате? – спросил я, сев на кровать, пока Рина пыталась гладить меня по голове.
– Сотрясение мозга, – чувства Адриана метались между злостью на себя, грустью и сильным страхом за дочь. – Переломов нет, судя по рентгену. Сказали, что оставят ее в палате на несколько дней.
После полученной травмы нужен был покой, как позже рассказал мне Адриан. Медсестры в помощь моему партнеру принесли в палату карандаши и какие-то старые листы бумаги, на которых можно было рисовать. Рина, правда, считала иначе и почти всю ночь либо ныла, что ей больно, либо просилась пройтись, либо требовала поиграть с ней во что-то.
Вся эта ситуация слишком перевозбудила ее. Только под утро, укутавшись в одеяло, Рина стала смотреть свой любимый мультсериал, дав отцу хоть немного поспать.
– Милая, – спокойно повторил Адриан, встав с кресла, подойдя к нам и попробовав взять дочь на руки. – Давай ты немного поспишь, а потом мы поиграем.
– Не хосю! – недовольно сказала дочь. – Хосю папу!
В итоге три часа я провел с близкими. Первое время Рина не хотела меня отпускать, по-хозяйски обосновавшись у меня на плечах и обнимая меня за голову. Адриан предложил пройтись по этажу, заодно устроив и дочери небольшую экскурсию. Это была хорошая идея: в палате было тоскливо, хоть и уютно.
На этаже, как я и говорил ранее, была игровая зона, где Рина радостно отправилась играть с мягкими кубиками. Мы наблюдали за ней.
– Прости, что вчера не смог прийти, – мне было совестно, что не получилось провести даже остаток вечера вместе.
Конец ознакомительного фрагмента.