Розы для богатых
Шрифт:
– Ты прекрасно справляешься с работой, Эд. Я не забуду этого.
Он встал с кресла, поблескивая лысиной. Большие глаза улыбнулись ей в ответ из-за стекол очков в золотой оправе.
– Это было нетрудно. За тобой стоят надежные люди.
Отэм подумала о Доме Осборнов и помрачнела. Она взяла со стола свою сумочку и пошла к двери. Эд последовал за ней.
– В моих планах произошли непредвиденные изменения, которые могут еще больше отодвинуть мое возвращение в город.
У Эда на лице мелькнуло любопытство, однако он ничего не спросил. Он остановился и открыл дверь во внешний офис. Отэм взглянула на стол Грэйс, на закрытую чехлом пишущую
– Есть нечто особенное в рабочем офисе, из которого все ушли. Он вызывает у меня ощущение какой-то завершенности, даже если в течение дня и было несколько проколов.
Когда они выходили из комнаты, Эд улыбнулся:
– Ты придешь завтра?
– Нет. Утром мне нужно быть на собрании директоров в «Мэрфи», а потом я улетаю. Я собиралась пробыть здесь подольше, но возникли непредвиденные обстоятельства.
– Изменения в твоих планах?
– Грандиозный прокол. – Она улыбнулась и протянула ему руку. – Спасибо, Эд. Спасибо, что обо всем заботишься.
Отэм вылезла из машины и поднялась по ступенькам в заднюю комнату «Конуры». Когда она вошла, до нее донеслась музыка. Уолли сидел за столом с выражением крайней сосредоточенности на лице. Отэм поняла, что она переросла «Конуру». Все здесь казалось грязным и замусоренным, музыка слишком громкой, официантки слишком вульгарными. Она присела на краешек его стола.
– Кажется, я становлюсь снобом.
Уолли посмотрел на нее и усмехнулся:
– Что ты имеешь в виду?
– Подумываю вот продать это заведение и вложить деньги во что-нибудь более прибыльное.
Он откинулся на спинку кресла и кивнул:
– Я ждал этого. Собственно говоря, я даже спрашивал себя: почему ты так долго тянешь?
Она оглядела комнату, вспоминая годы, проведенные здесь с Эвереттом и Джулией: как она пела в зале, полном табачного дыма, как вытаскивала деньги из банки... В каком-то смысле это были хорошие годы, веселые.
– Продать заведение – то же самое, что продать часть самой себя, но пора это сделать. Это уже не мое. – Она обвела комнату глазами и с нежностью посмотрела на Уолли. – Как ты относишься к тому, чтобы перейти работать в «Корбетт копорэйшн»?
– Отэм, мне уже шестьдесят три года. Я слишком стар, чтобы влезать во всю эту мышиную возню.
– А что ты будешь делать?
– Уйду на пенсию. Буду ездить на рыбалку, на охоту, путешествовать. Попробую даже переспать со своей женой.
– Конечно... конечно. И через три месяца ты сойдешь с ума! Я назначу тебя руководить звеном. Четыре стойки в твоих руках встанут на ноги. – Она подмигнула. – Может, новая работа оживит и твою волшебную палочку.
– Обещания, обещания...
Отэм усмехнулась:
– Тебе не обязательно принимать решение прямо сейчас. Да и вряд ли «Конуру» можно продать за один день. – Она встала со стола и повернулась к двери, ведущей в квартиру. – Сейчас я хочу отвезти цветы на кладбище. Потом я вернусь и лягу спать пораньше.
Уолли прищурившись посмотрел на нее:
– Я думал, что ты проведешь вечер с Ллойдом.
– Нет. Ллойда я увижу завтра на собрании.
Поднимаясь по лестнице в квартиру, Отэм думала о том, как легко Ллойд отдалился от нее. Он знал, что она в городе, но они только раз поговорили по телефону, да и то разговор был кратким и носил сугубо деловой характер.
В ее чувствах царил такой беспорядок, что ей трудно было определить свое отношение к Ллойду. Временами накатывало непреодолимое
Собрание тянулось бесконечно долго. Когда-то Отэм волновало то, что она заседает в Совете со всеми этими могущественными людьми. Теперь же она только вполуха слушала длинный квартальный отчет. Совет состоял из тринадцати членов, и каждый из них подготовил свое сухое и обстоятельное выступление. Как ей и было сказано вчера по телефону, она проголосовала за нового вице-президента и против теперешнего. Послужной список того, против кого она голосовала, казался Отэм более впечатляющим, чем того, кому она отдала свой голос, и Отэм размышляла, сколько же мужчин и женщин в Совете директоров были, как она, послушными исполнителями воли Ллойда.
Отэм взглянула на него и увидела, что Мэрфи серьезно смотрит на нее. Она улыбнулась, и он, помешкав мгновение, улыбнулся ей в ответ. На протяжении всего собрания она остро чувствовала его присутствие, до такой степени остро, что в какой-то момент, ощутив сильное волнение, скинула туфли. Наконец он объявил о закрытии собрания, и она, посмеявшись над собой, надела туфли, взяла сумочку и собралась уходить.
Когда она встала, Ллойд подал ей глазами знак остаться, и Отэм снова опустилась в кресло. Они сидели молча, ожидая, пока кабинет опустеет. После долгой и неловкой паузы он сказал:
– Ты хорошо выглядишь.
– Ты тоже хорошо выглядишь.
– Я скучал по тебе.
– Я тоже скучала по тебе.
Он улыбнулся и встал из-за стола.
– Ты хочешь вынудить меня сделать первый шаг, не так ли?
Отэм кивнула.
– Ладно. Могу я пригласить тебя на ленч?
– Да, – ответила она. – Ты можешь пригласить меня на ленч.
Отэм поглядела на пустую супницу и вспомнила тот прием, когда Ллойд пытался заставить ее съесть икру. Тогда ее от этой мысли бросило в дрожь. С тех пор черная икра стала ее любимой едой, а только что она прикончила тарелку супа из птичьих гнезд.
– Просто поразительно, до какой степени время и обстоятельства способны менять людей и их представления о самих себе. – Отэм положила в рот кусок холодного омара и вышла на террасу, где она, тогда еще совсем девчонка, стояла и обнималась с Ллойдом. Рядом в горшке цвел розовый куст, распространяя вокруг тончайший аромат.
Она почувствовала на себе взгляд Ллойда и обернулась. Он сидел за столом, приспустив галстук и бросив пиджак на спинку кресла.
– Я натворила массу ерунды.
– Я тоже. Я был не прав тогда в Луисвилле. Я ведь знал, как много для тебя значит это возвращение, но поди ж ты, мне надо было корчить из себя крутого мужчину. – Ллойд встал, подошел к Отэм и обнял ее своей большой рукой. – Когда ты рассказала мне о Дугласе и о том, что собираешься вернуться, я послал туда людей, чтобы они наблюдали за тобой. Не следили за тобой, Отэм, а наблюдали. Я боялся за тебя. – Он помолчал и слабо улыбнулся. – Тогда, в Луисвилле, незадолго до посадки мне позвонил один из моих людей и сообщил, что он видел, как ты целовалась с Бобом Проктором у дверей закусочной Эллы. Я нарушил свое собственное правило. Стал тебя ревновать и попытался заставить тебя вернуться ко мне. Я был не прав.