Розы в кредит
Шрифт:
Даниель расхохотался, и, как всегда, казалось, что смех его только и ждал, чтобы вырваться на волю.
– Мартина, – сказал он, – боюсь, что дурочкой оказалась ты!
Мартина спала голой, ей не хотелось трепать на ферме свое кружевное белье. Она подошла к Даниелю и, ни слова не говоря, стала смотреть вместе с ним, как угасает необычайная окраска небес. Когда все подернулось серо-голубой дымкой, Мартина вздохнула…
– До чего мужчины глупы, – сказала она. – Знаешь ли ты, что у твоей сестры есть любовник?
– Да что ты! Я рад за нее. Идем скорее в постель. Прививка роз – дело утомительное. Я до смерти хочу спать.
Среди ночи, глядя с кровати на очистившееся от облаков небо, где одна
– Ну, это только так говорится, в действительности возьмешь в кредит, – и не оберешься трудностей. А откуда мы, по-твоему, раздобудем деньги! Слушай, Мартина, мсье Жорж и так уже купил нам квартиру, а отец подарил машину, и все это – тоже в кредит… Мы совсем закабалились. Мне ведь надо кончить ученье шутка сказать, еще целый год отец должен меня содержать. В прошлом году во время каникул я все время работал на плантациях, помогал, а в этом году бываю там только урывками, занимаюсь любовью… на это-то я не жалуюсь… Но ты ведь сама видишь, какие у меня отношения с отцом… Как же я могу просить у него на спальню?…
– Хорошо, – сказала Мартина, – не будем больше об этом говорить. Будем спать на полу.
– Тебе не придется спать на полу, мы возьмем отсюда кровать и все, что потребуется.
Даниель сел в постели и почти кричал, вперив взгляд в яркую звезду.
– Не ори, пожалуйста! Ты похож на мужа моей матери. Я лучше буду спать на полу, чем на здешних Кроватях. Настоящие гробы. От них пахнет потом и трупом.
– О господи… Что за мучение! – Даниель откинулся на подушки.
– Даниель, я напрасно тебе об этом сказала. Я уже выбрала мебель, которая мне безумно нравится, и я ее приобрету! Вот увидишь. Ты еще будешь мной гордиться. Хоть я и говорю, по-твоему, как необразованная дуреха. Я напрасно надоедала тебе всем этим. Больше приставать не стану. Поцелуй меня.
С тех пор вопрос о спальне не поднимался. Да и времени не было, пронизанные солнцем дни летели все быстрее, они мчались один за другим, разделяемые лишь лунными ночами. А Даниелю нужно было довести до конца начатую гибридизацию, он уходил на плантации и работал наравне со всеми: с одной стороны, он хотел своей работой отплатить отцу хотя бы за те розы, которых его лишил, а с другой стороны, незаметно занимался искусственным опылением роз, так ему было легче, чем если бы он это делал, приходя только для этой цели. Было и другое, и тут Мартина могла ему помочь: кузен Пьеро, тихоня, воды не замутит, посадил-таки весной розовые кусты на одном из участков, принадлежащих мсье Донелю, на таком маленьком, что никто до тех пор его не возделывал. Теперь надо было произвести скрещивание, а также посадить шиповник, к которому Пьеро в августе привьет новый гибрид: красную розу с чистым ароматом, ту розу, на которую они возлагали все надежды и которая будет носить имя «Мартина Донель»! Даниель и Мартина отправились вдвоем на машине как будто на прогулку – так выглядело естественнее, – а Пьеро должен был догнать их на велосипеде.
Это было дело нешуточное, вдруг да кто-нибудь обнаружит участок… При одной только мысли об этом Даниель умирал от стыда, он представлял себе, как будет смеяться отец и работники над его ребячеством, не говоря уже о Бернаре. А Поло? Что подумает маленький Поло, который боготворит Даниеля? Ужас, просто ужас! В это утро,
– Куда это вы направляетесь? У вас вид контрабандистов.
Но, встретившись глазами с Мартиной, ушла в контору, не дожидаясь ответа. А когда машина проезжала через ворота, усатый работник им крикнул:
– Прогуливаетесь, а?… – и разразился дурацким смехом…
Они ехали молча.
– Я тебе не советую пытаться убить Бернара, – сказала Мартина, – у тебя не хватит пороха!
Но Даниель не засмеялся, он был грустен, очень грустен.
– Это верно, – сказал он. – У меня не хватит пороха. Я теперь понимаю, что преступники бывают так же недоверчивы, как полицейские. Все им кажется подозрительным… Им кажется, что все кругом «знают»…
– По-моему, это увлекательно.
– Ты не слишком щепетильна. А я… Только потому, что это необычайно важно для нас – для меня и для Пьеро, – мы пускаемся на такие махинации. Если бы жизнь садовода не была так коротка, так трагически коротка… Ведь чтобы узнать, чего стоит роза «Мартина Донель», надо ждать еще целых три года. Иметь бы мне все розы моего отца, землю, теплицы, которые у Донелей повсюду… Я бы, наверно, пустил по миру и тебя и наших детей, но то-то была бы жизнь! Настоящая жизнь. И подумать только – есть люди, которые отправляются куда-то на поиски приключений, есть и такие, что умирают от скуки… А самые увлекательные приключения ждут их в каждой травинке, в каждом камешке на дороге.
Мартину немного лихорадило: страсть Даниеля начинала пугать ее. Тяжко придется тому, кто станет ему перечить. Она подумала, что при таком положении дел трудно будет не жить все время на ферме. А между тем она твердо решила не возвращаться сюда: значит, розы так и не увлекли ее. Первый случай в семье Донелей.
XV. Чары пружинного матраса
Смешно пожениться и жить врозь. Это было предметом шуток для друзей. Но, по правде говоря, постоянная неудовлетворенность подогревала и освежала любовь Мартины и Даниеля, их стремление быть вместе, не разлучаться. Они приходили в отчаяние от необходимости назначать друг другу свидания и каждый раз снова расставаться; ограничиваться короткими встречами, снимать комнату в отелях, писать друг другу записки… Мартина мечтала о своей квартире. Даниель предпочитал о ней не думать, не говорить. Ведь они все равно будут жить на ферме… «Что же мне – бросить работу?» – спрашивала Мартина. «Ты можешь заняться розами…» Тогда Мартина умолкала. Часто такие разговоры кончались ссорой. А тем временем мадам Донзер, мсье Жорж и Сесиль платили взносы за сделанный ими свадебный подарок – квартиру. Квартира начала становиться реальностью. А розам там места не было. Даниеля и Мартину тянуло друг к другу, они жаждали быть вместе.
Но сейчас, вне зависимости от квартиры Даниель должен был жить в Версале в общежитии Школы садоводства. На третьем курсе у них была специализация, он работал как проклятый, и ему некогда было мотаться в Париж; а Мартина не могла бросить свой «Институт Красоты» – надо ведь зарабатывать на жизнь: мсье Донель после свадьбы не увеличил пособие сыну.
Была еще одна причина, по которой Мартине не хотелось сейчас покидать мадам Донзер. Вернувшись с фермы, она застала здесь драму в полном разгаре: Сесиль порвала с Жаком. Никто не мог дознаться почему. Может сыть, это только обычная ссора влюбленных? Может быть, все уладится? «Он меня не любит», устало повторяла Сесиль, и даже Мартина, от которой у Сесили никогда не было секретов, ничего больше не могла из нее вытянуть.