РrоМетро
Шрифт:
– Он никогда не нарушал правил! – Игорек кричал мне в лицо, захлебываясь в собственных эмоциях. – Есть ГАИ, нет ГАИ – никогда! Он всегда ездил очень аккуратно. Он не мог… В чем виноват он?
– Прости. – Что еще я мог добавить? – Прости, Игорек, пойми…
– Без ног, без работы, без мамы, – тихонько бредил мальчик.
Я снова положил руку ему на плечо. В кино это обычно помогает…
Ощутив вкус крови на губах я с отчетливостью осознал,
Игорек перестал плакать, вытер слезы рукавом и придавил меня к сиденью коротким приговором:
– Ты виноват!
И отвернулся.
– Ты виноват! – эхом отозвался Петрович. – Если ты так нужен наверху, какого же хера ты делаешь здесь?
– Как тебя только угораздило! – восхищенно вторил Женька. – Из всех возможных вагонов всех возможный поездов выбрать именно этот! Нет, ну вероятность же почти отрицательная! Раза в три ниже нуля.
– Случайно, – тихо сказал я.
– Случайно?! Накх! Здесь нет случайных людей! Здесь только те, для кого все случайности давно закончились. Никому не нужные старые пердуны вроде меня, которые только зря занимают свои метры жилплощади… – сказал Петрович.
– Никому не нужные дети, похожие на игрушки, которыми уже наигрались, но не выбрасывают на помойку, потому что неудобно, – не оборачиваясь, продолжил Игорек.
– Никому не нужные покинутые любовницы, – неожиданно добавила Лида, – которые… Впрочем, это слишком долгая история. – Она усмехнулась и замолчала.
– Да хорош вам ныть! – вмешался Женя Ларин. – Я вот, к примеру, всем там, – он ткнул пальцем в потолок, – нужен, да еще как! – И закончил уже не столь решительно: – Просто я зае…ся!
– Случайно… – Мой голос болью отозвался в разбитых губах.
– Да что ты заладил? – огрызнулся Петрович. – Случайно, не случайно! Надо думать, как тебе выбираться отсюда, пока еще не поздно. Если еще не поздно. У меня там все-таки дочурка осталась, накх, и пара внучат… Во сколько, говоришь, тебе надо дома быть?
– Что? – Я очень медленно начинал соображать. – Вы думаете, это еще… получится?
– Хер его знает! – честно признался он. – Если что-нибудь придумаем… Так во сколько?
– Ноль – сорок восемь.
– Нормально, а сейчас?
– Перед тем, как все часы встали, было двадцать пять минут двенадцатого.
– Дурак! – Петрович поморщился. – Встает знаешь что?
У меня было несколько предположений, но я оставил их при себе.
– Вот и я уж почти забыл, – признался старик. – А часы не встали. Просто время пока работает на нас. Да сам посмотри.
Я посмотрел. На часах горело 23 28.
За те несколько секунд, что я тупо пялился на циферблат, двоеточие
– Что, не понял? – сочувственно спросил Петрович.
Я покачал головой. В затылке стало еще больнее.
– Темный человек! Ты по образованию вообще кто?
– Программист, – признался я.
– Это навроде кибернетика?
– Ага.
– Ну тогда должен хоть чуть-чуть соображать! Ответь мне на простой вопрос, Палыч, в какую сторону движется стрелка часов? Да не смотри ты на свои батареечные, сюда смотри!
Петрович дернул Ларина за руку, тот с удовольствием дернулся. Циферблат его часов оказался перед моим носом. Стрелки, как мне показалось, стояли на месте, впрочем, теперь у меня не было в этом стопроцентной уверенности.
– Направо? – предположил я.
– Отлично! – воодушевился Петрович. – Все, Палыч, считай, что понижен в звании до пол-Палыча. Направо! Это когда стрелка сверху. А когда снизу? Налево, что ли?
Я пожал плечами.
– Нет, правильно говорили, что кибернетика не наука! Неужто так трудно понять простую вещь. Стрелка часов, – желтый ноготь постучал по стеклу, – всегда движется по часовой стрелке! По! Ты понял? И никак иначе! А мы? Ты же смотрел карту… Мы едем в другую сторону, виток за витком – против часовой стрелки. Что же в таком случае должно приключиться со временем? А? – Петрович с интересом заглядывал мне в душу поочередно то красным, то зеленым глазом.
– Хроносингластический инфундибулум, – отчетливо произнес Ларин.
Как это ни странно, я его понял.
– И чем дальше мы уезжаем, тем медленнее идет время, – говорил Петрович, и, видимо, для наглядности, замедлялась его речь, а вместе с ней и движение поезда. – Ведь время, если подумать… – Пенсионер неожиданно замолчал, затем продолжил: – Если подумать, то время – та же спираль. И если двигаться по ней все дальше… – он поднялся с места, пригибая голову, как будто боялся удариться о поручень, что ему едва ли грозило, – и дальше… И все время дальше… Тогда можно…
– Можно в Африку прийти, – чуть слышно прошептал Игорек.
Петрович рассеянно посмотрел на него, затем принялся блуждать взглядом по сторонам.
– Тогда можно добраться до таких мест, до которых тебе не очень-то хотелось добираться, – закончил он, ловким движением подобрал с пола бутылку из-под приветливой водки и вернулся на свое место.
И хотя в бутылке не осталось ни капли, с нею Петрович стал выглядеть значительно увереннее.
Так бывает, подумал я, грудные дети тоже часто не могут успокоиться без «пустышки».