РrоМетро
Шрифт:
– Отлично, – сказал Женя. – А теперь ме-е-едленно опусти ствол.
Савельев не пошевелился. Он перестал рыскать глазами и пристально уставился в одну точку где-то над моей головой. Все правильно, рассматривает свое отражение в стекле. И почему оно не разбилось вместе с остальными!
– Это что это за игрушка? – спросил рядовой, скосив глаза в сторону дрели.
– Это? – с готовностью откликнулся Женя. – Прототип плазменного турбогенератора «RGB-90210». Ну что, поиграем?
– Да? А что это у него за штука
Сзади у электродрели, как и положено по инструкции, даже не торчал, а безвольно свисал шнур питания с вилкой на конце.
– Эта штука… – сказал Ларин и замолчал, как бы сдерживая готовые вырваться наружу эмоции. – Если ты сейчас же, пока ясчитаю до трех, не опустишь ствол, эта штука будет торчать из твоей задницы!
Дуло автомата дрогнуло.
– И учти, я заканчивал физматшколу!
Дуло медленно опустилось.
Оказавшийся в нужное время в нужном месте Петрович бережно принял автомат из рук Савельева.
– Н-ну вот, – с нервным смешком сказал Ларин. – Я же говорил: пригодится. А вы все – не пригодится, не при… – и вдруг всхлипнул, – годится…
Руки его, еще мгновение назад твердые и спокойные, как у хирурга, зашлись противной мелкой дрожью. Женя присел-как-упал рядом со мной, уронив дрель себе на колени.
– Ведь пригодилась же? Пригодилась?
– Паша-Пашенька! – Лида опустилась по другую сторону от меня, и я буквально кожей ощутил исходящую от нее волну сочувствия. – Тебе очень больно?
Я заглянул в ее глаза и улыбнулся.
– Терпимо.
– И кобуру сымай! – напомнил Петрович.
Не дожидаясь, когда Савельева окончательно разоружат, я ударил его ногой, поскольку моя здоровая рука в данный момент обнимала вздрагивающие Женины плечи. Мне почему-то казалось, что ударить рядового сейчас, пока он еще при оружии и с развязанными руками, будет честнее. Попал я в солнечное сплетение. Савельев издал сдавленный стон и скрежетнул зубами, но устоял на ногах. Не знаю, кому из нас было больнее – резкое движение отозвалось болью в раненом плече, – но на душе у меня, во всяком случае, заметно полегчало.
– Смотри-ка, «тэтэшка»! – перестав всхлипывать, сказал Женя. – Не знал, что их теперь ментам выдают.
– Не теперь, раньше выдавали, – авторитетно заметил Петрович. – Почитай, лет двадцать как сняли с вооружения. У него убойная сила знаешь какая? Троих навылет прошибает! Подержи-ка. – Он передал Ларину пистолет вместе с портупеей. – Теперь ремешочек, пожалуйста, – а когда рядовой закончил вытягивать ремень из шорт, сказал: – Связать бы его надо. На всякий, накх, пожарный.
Кожаным ремнем Савельеву стянули руки за спиной. Связанный, без кобуры и автомата, рядовой выглядел беззащитнее и как-то моложе. Однако ни капли жалости к нему я не испытывал. Жалость – привилегия физически здоровых.
Обыск Савельева не занял много
– Коллеги! – воззвал Евгений. – В моей светлой, в сущности, голове только что родился план номер шесть по захвату поезда! Я бы назвал его… – Он принялся ощупывать взглядом потолок. – Назвал бы его… Ну, я бы его назвал…
В этом месте его речь была прервана режущим слух на неровные металлические полосы голосом, донесшимся из динамика:
Глава двадцатая
«Пересадочная станция»
– Точно! – воскликнул Ларин и в возбуждении щелкнул пальцами. – Ну-ка, дай-ка! – Он забрал у Игорька коробочку радиотелефона, которую тот с интересом рассматривал, оставив взамен белую милицейскую сбрую вместе с кобурой. Игорек незамедлительно во все это нарядился. Из-за невысокого роста мальчика кобура, которая должна была болтаться подмышкой, опустилась ему на талию. Игорька это, похоже, вполне устраивало.
– Так как, ты говоришь, связаться с твоим начальством? – как бы между делом обратился Женя к угрюмо потупившемуся Савельеву.
– Это зачем? – с подозрением спросил тот.
– Для переговоров о выдаче заложника.
– А мы заложников того… – Рядовой шмыгнул покрасневшим носом. – Не берем.
– Зато мы берем, – сказал Женя. – Тебя, кстати, зовут как?
– Вячеслав… Слава… Славик… – на глазах деградировал Савельев.
– А начальство твое? К нему как обращаться?
– К нему? Ну… Товарищ майор.
– Ага, – кивнул Ларин. – Пригодится. Кстати, номер его не напомнишь?
– Два, два, семь, два, – продиктовал рядовой, – потом нажать красненькую кнопочку, потом ту, что с шариком. Все… Только антенну расправь. Да, в конце тот рычажок, с правого боку, опустить надо до упора.
– Красную, с шариком, вниз до упора… – повторил Женя и поднес трубку к уху. – Так… О! Держи! – И внезапно передал ее мне, добавив шепотом: – Только пожестче с ним, Паш! Ну, как ты умеешь…
Первым моим порывом было вернуть трубку Ларину, но тот, нахально осклабившись, спрятался за спину Петровича. «Ну не сволочь?» – едва ли в последний раз подумал я.
– …чишь-то, а, Славец? – прокричала мне в ухо трубка, без сомнения, майорским голосом. – С посторонними разобрался? Объяснил, что значит «Въезд строго запрещен»? Эй! А почему мы ничего не слышали?
– Пух! – жестко, «как я умею», произнес я. – Теперь слышно?
– А? Что такое? – опешила трубка. – Вячеслав, это не ты? А кто?