Рубашка
Шрифт:
И тут она сказала такое, что планета, после остановки, сделала пару очень быстрых оборотов, а где-то в Индийском океане исчезли в волнах несколько малых островов.
Она сказала, что почти согласилась на его предложение, а точнее, на его непрерывный натиск. Просто у неё уже не было никаких аргументов и сил, чтобы отказывать ему. Аргументов, прежде всего для себя самой. И вдруг появился я!
Она так и сказала. Потом сразу встала, попросила не идти за ней, накинула на себя свою шубку… и быстро ушла. Я, конечно, Её не послушался, но нужно было заплатить
Я пришёл домой. Долго стоял у стены, долго сидел на стуле и качался. Не разуваясь бродил из угла в угол по комнате, потом несколько часов лежал на полу и стонал. Той ночью я испытывал ужасное кислородное голодание, и у меня не было кожи. Ничего страшнее я в жизни не переживал.
Я когда-то учился в школе, служил в армии, мучился, когда вернулся из армии, было много всего в жизни… Очень страдал от сомнений и одиночества, когда приехал в Москву. Ужасно переживал из-за невозможности быть с сыном, от нежности к которому готов рыдать… Но всё это ничто по сравнению с тем, что я почувствовал тогда ночью. Я понял, что у меня нет никакого жизненного опыта. Всё, что я знаю и умею – никуда не годится и помочь мне не может.
Этой ночью я понял, что любовь не может быть ни счастливой, ни несчастливой. Она невыносима в любом случае. Я лежал на полу и понимал, что не понимаю, ЧЕГО Я ХОЧУ??! Чего-о-о?!! Я уснул под утро. Свернулся калачиком, прямо на полу возле кровати, и уснул. Во сне я стянул с постели подушку и одеяло. Проснулся я в полдень. Но не думайте, легче мне не стало. Я проснулся, как будто меня включили ровно в том месте, где выключили. Я уже говорил, что я как бы жил один бесконечный день. День не заканчивался…
Я проснулся и без особой надежды набрал её номер. Она ответила. Ответила… и говорила, будто той встречи накануне в универмаге… просто не было. Я тут же обрадовался и ожил.
Самое невыносимое в таком состоянии – это переходы от надежды к отчаянью, от уверенности к сомнениям и обратно. Эти скачки – самая кровавая синусоида, какую только можно себе представить.
Короче, фонарик был самым подходящим подарком Ей сегодня. Он был идеален по многим показателям. Фонарик – вещь полезная и любимая с детства, причём мальчиками и девочками. Фонарик – радость и романтика. Фонарик ни к чему не обязывает и может порадовать и Её и её дочку.
– Макс, продай фонарик! – сказал я.
– Ты что? Такая вещь! Отдай! – Макс потянулся за фонариком через стол, а я отдёрнул руку.
– Я тебе такой же куплю. Завтра! Ладно? – я не отдавал фонарик. – Мне сейчас надо, понимаешь. Сейчас! А где я такую вещь найду?!
– Не, Саня! Не дам. Мне самому надо. Вот мне надо было – я купил. – Макс улыбался очень довольный. – А зачем тебе сегодня мой фонарик?
– Надо, Макс, и всё.
– Хочешь женщине подарить?
– Отстань, а! Я же говорю… завтра куплю тебе точно такой же.
– Да где ты такую вещь купишь? –
– Ты угадал! Сволочь! – я почувствовал, что слегка краснею.
– Наверное, хорошая женщина! Какой-нибудь дуре фонарики не дарят. Фонарик – это!.. Забирай! – Макс махнул рукой.
– Сколько я тебе должен?
– Не понял! Чего сколько?! – изобразил непонимание Макс.
– Фонарик покупал почём??! – передразнивая манеру Макса, спросил я.
– По жопе бичом! Понял?! – он изобразил негодование. – Почём! Кто тебя так говорить-то научил?
Фонарик! Гениальный подарок. Как я сам не додумался до этого? Я был рад, очень рад!
– Расскажи мне про неё, – вдруг попросил Макс.
– Она хорошая, Макс. Очень хорошая!
– И всё? Я хочу знать побольше про женщину, которой мой друг подарит мой фонарик.
Макс угадал. Я очень хотел рассказать про Неё. Точнее было бы сказать, не рассказать, а поговорить… Я всё время хотел говорить о Ней. Рассказывать, что есть такая удивительная женщина. Очень земная, настоящая, взрослая, красивая, умная, тонкая и так далее, и так далее. Мне казалось, что нет более важной темы для разговора, кроме как о Ней и про Неё. Мне нужно было с кем-нибудь поговорить о Ней…
– Не, Макс! Ничего я тебе больше не скажу. Потом как-нибудь. Не сейчас, – сказал я более чем серьёзно. – Спасибо за фонарик.
Потом мы заказали еду. Мне очень хотелось выпить, но пока было нельзя. До встречи с ней – нельзя. Я почему-то был уверен, что на этой встрече я обязательно скажу ей… что я люблю Её.
Мы заказали довольно много еды. Макс не мог остановиться, и всё тыкал пальцем в меню. Без меня пить он отказался. Мы взяли минеральной воды. И я ещё попросил принести мне кофе сразу. Сегодня мне удалось выпить кофе только утром в аэропорту. Гадкий кофе.
Ни запахи, ни вид едящих людей, ни названия блюд в меню не вернули мне желания поесть. Хотя я так люблю грузинскую еду. Особенно то в ней, что касается холодных закусок. Все эти тонкие сочетания орехов, сыра, фасоли, мяты… зелени. Грузинская кухня – это настоящая кухня, без дураков! Разнообразная, очень разветвлённая, с множеством возможностей. В общем, это вкусно!!!
Но сейчас я есть не хотел.
– Макс, а зачем ты вообще-то приехал? – поинтересовался я в процессе. В смысле, в процессе поедания Максом еды.
Я тоже немного отщипнул того-сего. А Макс ел нормально, с удовольствием. Мне принесли третью чашку кофе, когда Макс оторвался от еды и смог нормально говорить. Я ёрзал на месте и думал только о том, чтобы выйти из ресторана и поехать на встречу вовремя. У меня вполне ещё было время, и можно было не дёргаться, но я дёргался. Мы болтали о том о сём, точнее, говорил в основном Макс. Это была болтовня. Так… ничего особенного…
Вот разговор, который состоялся между мной и Максом в грузинском ресторане «Генацвале»: