Рубеж
Шрифт:
— Наконец-то!
Он взял ее за руки, тихо спросил:
— А ты так и не ложилась?
— Ну что ты, какой сон! — Она посмотрела ему в глаза, призналась: — Знаю ведь, что едешь на учения, а все равно тревожусь. И все женщины тревожатся. Скажи только одно: надолго?
— Ты многого от меня требуешь, Наташа. Могу лишь сообщить: учения предстоят большие.
— Удачи тебе, Сережа. Большой, большой удачи!
Он обнял ее и поцеловал в губы.
2
Бронетранспортер остановился резко, будто перед обрывом. Дремавших в кузове
— Вылезай! — раздался властный голос прапорщика Шаповалова.
Он первым выпрыгнул на припорошенный снегом гудрон, побежал в темноту ночи, увлекая за собой солдат.
Порожние бронетранспортеры один за другим свернули в сторону и ушли в ближнюю балку.
— Быстрей! Быстрей! — на ходу поторапливали своих солдат командиры отделений.
Местами скользя по гладкой наледи, местами с усилием преодолевая рыхлые снежные наносы, Шаповалов почти на ощупь вывел свой взвод на слегка выделявшийся среди снежной белизны холм. Приказал развернуться и занять оборону. Предстояло охранять мост через горную реку. Мост этот уже дважды пыталась разрушить неприятельская авиация, чтобы задержать выдвижение частей дивизии в район сосредоточения. В ночной мгле самой реки было не разглядеть. На фоне чуть синевшего у горизонта неба выделялся лишь темный силуэт моста, а дальше, за ним, угадывалась зубчатая гряда горного хребта.
На холме, занятом взводом, снега почти не было. Ледяная корка промерзлого суглинка скрежетала под лезвиями лопат, будто, железная. Упорно вгрызаясь в этот тяжелый грунт, солдаты вполголоса переговаривались:
— Это что же, братцы, в охранники нас определили, что ли? За какую, извините, провинность?
— Так здесь же стратегическое направление. Соображать нужно.
— Правильно. Значит, нам — особое доверие!
— Разговорчики! — прикрикнул на солдат прапорщик.
Все умолкли. Только скрежет и позвякивание лопат о камни усиливались с каждой минутой. Ефрейтор Бахтин обратился к Шаповалову:
— Товарищ прапорщик, позвольте шинель сбросить? Мешает.
— Верно, разрешите? — присоединился к просьбе друга Зябликов.
— Шинели сбрасывать запрещаю категорически, — объявил Шаповалов, — чтобы не простудиться. Разрешаю снять ремни и расстегнуть верхние пуговицы.
На исходе ночи взвод зарылся в землю, солдаты замаскировали брустверы окопов снегом и сухой полынью, приготовили оружие к бою. Зябликов подсел к Бахтину, дружески предложил:
— Может, закурим, Леш?
— А не заметят? — спросил тот настороженно.
— Так мы же тайно, из рукава. Ох и махорка хороша! Дед прислал.
— Тогда давай, только осторожно.
В поредевшей ночной темноте стали видны колонны машин на дороге. Бронетранспортеры, строго соблюдая дистанцию, шли к мосту. Следом за бронетранспортерами двигались машины с зенитными и противотанковыми пушками, ракетно-пусковые установки.
— Во-о-озду-у-ух! — пронеслось над окопами.
Завыли сирены, предупреждая о приближении «неприятельской» авиации. У моста и поодаль от него стали взрываться фугасные пакеты. Мгновенно ожили невидимые ранее зенитные пулеметы, пушки.
В расположении взвода появился командир роты Суханов. Заметив у Бахтина горящую цигарку, он рассерженно спросил:
— Вы почему демаскируете
— Не я же один, товарищ старший лейтенант, — виновато заморгал глазами Бахтин.
— Что значит не один? А ну доложите, какую задачу выполняете?
Бахтин выпрямился и отрапортовал, что охраняет вместе со взводом стратегически важный объект от возможных диверсионных групп противника.
— Вот и охраняйте, не отвлекайтесь. На первый случай делаю вам замечание.
«Ну вот, все остались в стороне, а я — козел отпущения, — обиженно думал Бахтин. — Это не иначе как прежнюю свою промашку с моей благодарностью вспомнил командир роты. Дисциплинарная поправка, значит. Понятно. Видать, черное клеймо за сто лет не отмоешь, все теперь так и будет цепляться, и ребята небось на комсомольском собрании снова пропесочат...
— Леш, а Леш? — позвал вполголоса Зябликов.
— Чего тебе? — сердито отозвался Бахтин. — Опять под монастырь подведешь?
— Не подведу больше. Ты извини меня, прошу как друга. Сам себя ненавижу сейчас.
— Да ладно, чего теперь объясняться, — вздохнул Бахтин, — Было когда-то хуже. Пережил.
— Злопамятный человек ты, Леша.
— Почему злопамятный? Опыта набираюсь, только и всего.
Раздались новые мощные взрывы фугасок на берегу. Последовала команда:
— Первому и второму отделениям приготовиться к прочесыванию местности!
Из-за холма выползли бронетранспортеры. Солдаты поспешно занимали свои места. Бронетранспортеры двинулись вдоль берега, наращивая скорость, как при атаке переднего края. Машины рассредоточенно направлялись к рыжим валунам, где, по сведениям разведки, как раз и укрывался ночной десант «противника». Впереди что-то замелькало. Похоже, их встречали пулеметным огнем. Бронетранспортеры остановились. Каждое отделение заняло позиции слева и справа от своих машин. Солдаты открыли огонь из автоматов, пулеметов и гранатометов. Бахтин на какое-то мгновение даже забыл, что это учения. Ему показалось вдруг, что перед ним самый настоящий противник и что ведет он огонь не холостыми патронами, а боевыми.
Выполнив задачу, взвод Шаповалова собрался в балке, где ночью укрывались бронетранспортеры. Восточный край неба начинал понемногу розоветь. И верхушка холма, изрытая окопами, на глазах у солдат тоже меняла окраску. Казалось, кто-то невидимый осыпал ее сверкающими льдистыми блестками. Старший лейтенант Суханов, приказав Шаповалову спешно построить взвод, громко объявил:
— За старания и за отличную боевую слаженность в ночных действиях всем объявляю благодарность!
Солдаты радостно ответили:
— Служим Советскому Союзу!..
— А теперь — перекур! — сказал командир роты. Он вынул из сумки пачку газет и передал Бахтину. — Возьмите, товарищ ефрейтор, и побыстрее раздайте. Пусть все почитают. Есть материал любопытный.
Раздавая газеты, Бахтин не заметил, как в балку со стороны дороги неслышно спустился газик начальника политотдела. Бахтин обернулся, услышав за спиной неожиданное приветствие:
— Здравствуйте, рыцари без страха и упрека! Это командир дивизии назвал вас так, — объяснил Нечаев, — когда узнал о ночных действиях, велел благодарность передать. Но вы, товарищи, не успокаивайтесь, учения только начинаются. И трудности все впереди, учтите!