Рубежи
Шрифт:
– Все без толку! – ругался руководитель программы Каминский. – Очередной раз астрофизики заявляют нам о нахождении потенциально пригодного для жизни мира, и очередной раз наш пилот возвращается из него ни с чем.
– Вот увидите, в этот раз все будет по-другому! – отвечали ему астрофизики. Но ситуация повторялась раз за разом.
Том открыл дверь капсулы гиперсна. Прежде чем зайти в нее, он немного замешкался.
– Что на этот раз, Хартман? – спросил он у робота.
Хартман подмигнул зелеными лампами индикации:
– Все будет в порядке,
– Ну уж нет, – ответил Том. – Мне нужны эти деньги. Скоро у Сары день рождения.
Он зашел в капсулу и закрыл за собой дверь. Мерно заработали насосы, закачивая в капсулу жидкость для гиперсна. Том сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Теперь он проснется только у системы Эпсилон Эридана. Хартман мигнул зелеными лампами:
– Приятных сновидений Том.
Через несколько секунд по всему челноку замигали желтые лампы, вновь прозвучал голос Хартмана, только в этот раз это не было общением с человеком. Робот стал тем, для чего, собственно, и был создан.
– Приступаю к выполнению полетного задания в межзвездном пространстве. Включаю основной варп-двигатель. Включаю энергозащиту корпуса корабля. Отсчет: пять, четыре, три, два, один.
Пространство вокруг челнока налилось малиновым цветом, образовав кокон. Из двигателей вырвалась голубоватая дымка ионов. Через секунду челнок исчез в бездне космического пространства.
***
Арктическая станция космического наблюдения Монтерео.
– Салли, что за чертовщина висит у вас на орбите Сатурна? – Нортон, почесав, по своему обыкновению, затылок, стал щелкать переключателями, пытаясь увеличить изображение объекта.
Салли отозвалась через несколько минут:
– Нортон, какое-то неучтенное корыто. Я запрашивала центр безопасности космических полетов, ребята ответили, что на данном отрезке времени экипажей по этим координатам у них нет.
– Тогда что это? – вскипел Нортон. – Салли, ты его видишь?
Вижу, – отозвалась Салли.
Обычно Салли все делала не спеша, проверяя каждый свой шаг, прежде чем что-то сообщить в центр. На этот раз ее расторопность удивила даже ее непосредственного начальника Элла Нортона.
– Ну и что это, по-твоему, Салли? – спросил Нортон.
Хорошо переложить ответственность на другого человека, если сам сомневаешься в точном заключении. Нортон сомневался. Если это обычный метеорит, а он поднимет тревогу, то получит он по самое пятое число. И никого не волнуют его «я так полагал, мне показалось». На сей раз сомнений не было: на экране его монитора висела сфера. Причем она не просто висела, она проявляла признаки электромагнитной активности, проще сказать, она отсылала сигналы. Нортон переключал приемник с одного режима на другой. Сигнал был устойчивый и шел явно не в сторону земли. Нужно было еще раз перепроверить.
– Салли, – Нортон поднес трубку рации ко рту. – Ты зафиксировала сигналы?
– Да, шеф. Какой-то машинный код. Явно искусственного
– Ты не ошиблась? – Нортон привстал с кресла.
Вот чего больше всего ему не хотелось, так это докладывать в центр, что обнаружен сигнал искусственного происхождения. «Дамы и господа, мы вступили в первый контакт»… Сама мысль об этом наводила на него панический ужас. И дело не в комиксах про ужасных инопланетян с огромными головами и такими же глазами, сколько в неготовности человеческой цивилизации к встрече.
– Салли, это точно искусственный сигнал, а не помехи Сатурна?
– Точно, шеф, – раздался из микрофона голос Салли.
Нортона начинала трясти мелкая дрожь, он достал сигару и закурил, пытаясь успокоиться. «Как она может быть такой спокойной? – думал он, подразумевая под этим Салли. – Нервы у этой девчонки, пожалуй, покрепче моих будут.
– Салли, – Нортон вновь прильнул к микрофону. – Оно все еще висит на орбите?
– Да, шеф! – отозвалась Салли. – Я понимаю, что вам не хотелось бы брать на себя ответственность по докладу в центр. Но за вас уже это сделали.
– Кто сделал? – у Нортона чуть сигара не выпала из рук. – Повтори, Салли.
– Экипаж «Эквадора», – спокойно произнесла Салли. – Они сейчас на орбите Юпитера. Они приняли сигнал с этого корабля.
– Что приняли? – Нортон подскочил с кресла. – И что он радирует?
– Ничего особенного, сэр. Он просто обозначил свои координаты и назвал себя.
– Кому обозначил?
– Тому, кто его ждал, видимо, – заявила Салли. – Но явно не нам, сэр.
– Почему ты так решила?
– Радист на «Эквадоре» бывший программист. Он попытался расшифровать сигнал и говорит, что он напоминает умерший язык программирования «Ассемблер». Точнее, язык самого низкого уровня. Такой язык зашивали в микросхемы самых первых роботов на земле, собственно, с него все и началось.
– Это все, Салли?
– Нет, шеф. Его зовут Уатк’м1’ткум.
– Что-что? Как его зовут? – У Нортона глаза полезли на лоб.
– Салли, повтори, как его зовут?
– Уатк’м1’ткум, – повторила девушка.
– Салли, ты издеваешься, да?
– Нет, Элл, если хочешь, я соединю тебя с «Эквадором». Дай мне пять минут.
– Салли, – проговорил в микрофон Нортон. Ситуация вышла из-под его контроля. Он совершенно не понимал, что ему сейчас делать. Но вскоре он вышел из оцепенения, охватившего его, и произнес: – Черт их возьми, Салли, соединяй с «Эквадором».
В трубке послышалось шипение. Вскоре оттуда раздался хрипящий мужcкой голос:
– «Эквадор» на связи. Старший радист Сомов.
– Сомов, это Центр арктической связи. Элл Нортон на связи. Что у вас происходит? Вы наблюдаете неопознанный объект на орбите Сатурна?
– А как же, сэр, – в трубке раздался мелкий кашель. – Он на орбите и пять минут назад отправил сигнал.
– Куда отправил, черт возьми?
В трубке вновь возник голос Сомова:
– Куда-то туда, сэр.
– Вы определили направление сигнала?