Рубежи
Шрифт:
— Но я твой брат!
— Нет, — Илья едва заметно качнул головой. — Мой брат умер одиннадцать лет назад. Это я убил его. — Он обернулся к блондину и позвал: — Идем, Ник. Не стоит тратить пули на беззубого зомби.
Тот почти послушался и даже убрал заготовленные руны. Только вот Дэн успокаиваться не собирался. Мигель, не ожидавший удара ошеломлением, замер на месте. Дэн легко сбросил его руку и кинулся к мелкому предателю, по недоразумению бывшему его младшим братом. Ник вновь начал активировать руны, но не успевал применить. Илья же стоял не шелохнувшись, словно специально до этого выводил Дэна из себя.
«А вот у тебя из-за Белладонны ребенка уже не будет. И Ланы не будет тоже!» — прожгла насквозь горькая мысль. Следом пришла еще горше: «А что изменилось бы, не будь Белладонны?»
Дэн по инерции смел чужой изумрудный щит и, остановившись, замер.
— Нечего, — одними губами прошептал он. — Ничего бы не изменилось…
— Валери! — Ник дернулся в сторону девушки, но заметив, что она в порядке, смутился и попытался скрыть это показной злостью: — Сядь в машину уже! Я же просил оставаться внутри!
«Дома надо было ее запереть, под более надежной защитой, чем руны с двойным магическим плетением искусной химеры» — устало подумал Дэн и почувствовал, как что-то влажное стекает по подбородку и губам. Нет, не кровь — всего лишь вода от смятого в запале щита целителя.
Он поднял задумчивый взгляд на все еще ожидающего расправы Илью.
«Почему ты так хочешь, чтобы я тебя добил, а? И почему сказал „одиннадцать лет“, когда прошли все тринадцать? Зачем я ищу ненужные ответы, когда хочу забыть о твоем существовании навсегда? И о ее существовании тоже… Особенно о ее существовании. Чтобы никогда ей не случиться. Ни за что и никогда…»
Дэн развернулся пошел обратно к бару. Раз полиция еще не приехала, может, успеет напиться. Попробовать точно стоит.
— Лера, идем в машину, — Илья ласково позвал девушку, потом раздался звук хлопающей дверцы.
Еще через минуту они втроем уехали. Вскоре спало ошеломление с Мигеля, и друг умчался проверять — все ли остались в порядке и будут ли жаловаться Лин Вею. Стоило ли считать его после такого другом или пожелать, чтобы и этот тоже исчез?
«Весь мир… Пусть все испарится… Все до последнего атома…»
Бармен все-таки вызвал копов, и напиться у Дэна не получилось. Но когда его арестовывали, он не сопротивлялся, а после отказался от адвоката и признал, что устроил драку. Зачем суетиться, если Лин Вей обязательно за ним кого-нибудь пришлет? Он всегда кого-нибудь присылает… Мумия, от чьей опеки так просто не избавишься, как бы не пытался…
«Вот уж кому точно не стоило рождаться…»
В этот раз старик опоздал — вернулся Мигель с известным в правильных кругах адвокатом, но без суда не обошлось. Впрочем, на общественные работы всегда можно было отправить магического клона — такой точно принесет больше пользы другим. И не то, чтобы Дэн после избавления от Белладонны и вызванного ею гнева переполнился желанием искупить все, что успел натворить — нет, не особо, просто ему не понравилось выглядеть в чужих глазах вспыльчивым идиотом.
По этой же причине он не ударил Гордона Смита, сообщившего, что Дэн уволен. Не стал спорить с профессором Крэнстоном, подтвердившего новость. Ничего, с его-то мозгами Дэн легко найдет работу в той же сфере, еще круче и перспективнее. В крайнем случае, возьмет деньги Лин Вея и создаст собственную
Но пусть он и вернул себе контроль над эмоциями, внутри полыхало пламя ненависти ко всем тем, кто посмел его предать. Особенно к ней. Дэн не был уверен, что не сорвется, когда придет к Лане просто поговорить — он не мог понять, любит ли до сих пор. И засыпая, всякий раз пытался представить себе мир, в котором ее никогда не существовало…
Тьма… Всюду была только тьма и ничего больше. Он лежал в самом ее центре, увязнув в черной паутине без возможности пошевелиться. Впрочем, двигаться не хотелось, и сеть приятно пружинила в такт заменителю сердца.
Свое собственное он давным-давно отдал корыстному богу, получив взамен силу. Сила была отдана ради спасения неблагодарных людей, предавших его и почти погубивших созданный для них мир. И в мир, как и в него самого, хлынула тьма. Она заполнила собой все, каждый уголок вселенной, каждую трещину разбитой души, обволокла, укрыла, почти усыпила.
Ему было почти хорошо, только вот где-то совсем рядом горели две тусклых звезды, едва различимых в царящем здесь мраке. Тесно сплетенные друг с другом синяя и алая искры раздражали хотя бы тем, что посягнули на его покой, его тьму. И он потянулся к ним, желая схватить и уничтожить — и огонь опалил его руки, и ледяные осколки больно впились в кожу. Истошный крик обрушился на тьму, но даже этот вопль не сумел ее сокрушить, и растаял бесследно.
Покой не пришел. Дыхание тьмы изменилось: она поглотила эхо чужого отчаяния, и теперь оно беззвучно звало его по имени. А он все никак не мог разобрать ни слова, ни звука, только интонацию, умоляющую его вспомнить. Вспомнить, кто он такой.
— Кто я? — спросил он себя, но не знал ответа и вновь повторил: — Кто я? Кто?
Он всматривался в темноту, пытаясь найти подсказку, но там ничего не было. Ничего и никого. А может, и его самого? Может и так. И тогда он закрыл глаза, позволяя тьме раздавить его окончательно…
Дэн проснулся от бьющего в лицо солнечного света. Сначала он пытался закрыться рубашкой, но лучи легко проникали сквозь нее и пытались пролезть под плотно закрытые веки. Дальше шел торг с самим собой, что можно просто встать и, задернув шторы, продолжить спать. Но стоило подняться, как стало понятно — сделку с совестью придется признать несостоявшейся, ведь штор на окнах не было.
В квартире, подаренной Лин Веем, Дэн старался не обживаться, а потому пользовался кабинетом, как зоной телепортации, и несколькими комнатами — спальней и вот этой, в которой проснулся. Здесь у него располагалась художественная мастерская, где он хранил воплощенные кошмары об увиденном в череде вероятностей.
«…два года провисел!..»
— Иди к черту, мелкий гаденыш. В вероятности нельзя выжить так долго.
Дэн поднялся, решив все-таки сходить в душ, а потом… потом видно будет. Уже на втором шаге под ступней что-то хрустнуло и впилось осколками в кожу. Смачно выругавшись, он опустился и, подобрав бесполезный теперь амулет Ильи, швырнул его в стоящие у стены мольберты. Цепь зацепилась за одну из тряпок, закрывающую холсты, и когда камень стукнулся о пол, с одной из картин-видений на Дэна посмотрела перепуганная синекожая девушка с зажатым в правой руке окровавленным кинжалом.