Рубикон, или Мир в латах
Шрифт:
2
Когда Гиборьян вернулся, Жюль сразу увидел, что друг его не в себе. Глаза Гиборьяна были желтыми от еле сдерживаемого бешенства.
— Врезал? — спросил Жюль с сочувствием.
— Врезал? — удивился Гиборьян. — За что он мог мне врезать? За то, что мы слишком хорошо выполнили приказ?
— М-да-а, — сказал Жюль. — Лучше бы мы его вообще не выполнили! Тогда бы еще была возможность отыграть в обратную сторону… Что будем делать?
Гиборьян
— Что делать-что делать! — сказал ядовито Гиборьян. — Выполнять полученные инструкции!
Он прошелся по разгромленному помещению и вдруг зло пнул попавший под ноги обломок.
— Успокойся! — сказал Жюль. — Эмоции делу не помогут.
— Эмоции делу не помогут, — эхом отозвался Гиборьян. — А что поможет?
— Думать надо!
— Думать? — тихо сказал Гиборьян. — Поздно! Думать надо было раньше. И не только нам с тобой!.. — И вдруг заорал: — Десницкий!!!
Вошел Десницкий.
— Слушаю, шеф!
— Где врач?
— Внизу.
— Ко мне!
Десницкий вышел и через минуту вернулся.
— Вызвал, сейчас будет. А что случилось, шеф?
— Случилось то, что случилось, — сказал Гиборьян. — Посоветоваться надо.
Вошел врач.
— Вызывали, шеф?
— Заходи, Иржи.
Врач закрыл дверь, остановился рядом с Десницким.
— Вот какое дело, ребята… — начал Гиборьян, но не договорил. Опустил правую руку в карман. Молча постоял перед десантниками. И вдруг скомандовал:
— Свободны! Оба!
Десницкий и врач удивленно переглянулись и вышли. Гиборьян повернулся к Жюлю. Вытащил из кармана пистолет, странно посмотрел на него и засунул обратно.
— Почему же ты их не убрал? — спросил Жюль. — Так хорошо стояли — оба рядышком, неподвижно. Лучшей мишени и не придумаешь! — В голосе его послышался сарказм. — Не выполняете приказы руководства, секретник?..
— Не твое дело! — оборвал его Гиборьян.
— А ведь я тоже свидетель! — сказал Жюль.
— Да, ты тоже свидетель! — сказал Гиборьян.
— Что, все совсем плохо?
— Плохо! — Гиборьян вздохнул. — В Бразилии то же, что и у нас. Так что если седой не врал…
— Как он мог врать? В таком состоянии врать способен только я.
В пустых глазах Гиборьяна появился какой-то блеск, он дернул головой и вдруг расхохотался, громко, нелепо, взахлеб. Жюль молча ждал. Волна идиотского смеха угасла так же неожиданно, как и накатилась.
— Да, — сказал Гиборьян, вытирая левой рукой слезы. — Ты прав. — И добавил с издевкой: — Ты уж-жасно опасный свидетель!
— Если бы я был только свидетелем, — сказал
— А кто же ты еще? Судья? Палач?
— Скорее бы следовало назвать меня обвинителем.
— Ну? — Гиборьян снова расхохотался. — Даже так? Ай да ты!.. И в чем же ты намерен меня обвинять? В предательстве?
Жюль ничего не ответил. Он стоял неподвижно, но лицо его вдруг словно размазалось, поползло, и через мгновение перед Гиборьяном вместо пожилого мужчины возник молодой парень. Он переступил с ноги на ногу, поднял и опустил руки, словно проверяя, слушаются ли его чужие мышцы.
Гиборьян с глухим звуком закрыл рот. Потом нетвердой походкой, пошатываясь, как пьяный, подобрался к дивану, на котором недавно лежал Сковородников, и медленно сел.
— Что же, — прошептал он. — Наверное, этим все и должно было кончиться…
— Стреляй, Анри! — сказал парень. — У тебя нет другого выхода.
Гиборьян снова достал пистолет, поводил им туда-сюда и стал запихивать обратно. Руки его совершали судорожные движения, и он несколько раз промахнулся, прежде чем пистолет оказался на месте.
— Не будь дураком, Анри! — тихо сказал парень. Неторопливо подошел к Гиборьяну, сел рядом. — Ведь теперь ты уже не сможешь сделать меня козлом отпущения.
Гиборьян молчал, опустив голову.
— Стреляй же! — заорал парень. — Слабак! Ведешь себя, как баба… Тоже мне, профессионал-секретник!
Гиборьян поднял на него пустые глаза.
— Ты вот что, Илья, — прошептал он. — Ты не говори так, хорошо?
Парень замотал головой, но промолчал, только положил Гиборьяну руку на плечо.
В доме было тихо. Чуть слышно жужжали лампы аварийного освещения. Сквозняк шевелил на полу белые пушинки оброненной врачом ваты.
Наконец Гиборьян вздохнул, сбросил с плеча чужую руку, встал.
— Пошли, — сказал он и шагнул к двери.
Они вышли из помещения и спустились на первый этаж. У дверей стоял часовой. Он с любопытством посмотрел на незнакомого парня, отдал честь Гиборьяну.
— Все в порядке? — спросил тот.
— Так точно!
— Ребята как?
— Спят.
— Через полчаса тебя сменят. — Гиборьян открыл дверь и опустил на глаза «консервы».
Ночной ветерок слабо шелестел листьями на деревьях. Молчаливое небо нависало над спящим миром.
— Скоро утро, — сказал Илья.
— Да, скоро утро. — В голосе Гиборьяна что-то дрогнуло. — Иди вперед!
Они пересекли пустынную улицу и углубились в парк. Гиборьян думал о том, что стычки между Ассоциацией и ЮНДО давно уже не собирают зевак. Наоборот, обыватель стремится спрятаться, одинаково опасаясь и тех и других.