Рубин Карашэхра
Шрифт:
Все они обернулись на стук открываемой двери и теперь в полной тишине настороженно смотрели на позднего гостя. Мальчишки, играющие у печки, вскочили, паренек в углу застыл с сапогом в руках. Женщина крепко прижала к себе ребенка.
Почувствовали. Поняли…
На пороге их светлого, благополучного дома стоял мрачный незнакомец — в черной одежде, с тяжелым, давящим взглядом. Не демон, но кто-то очень на него похожий, враждебный, опасный, принесший с собой злобу и жестокость чуждого мира.
Человеку-Эмилу захотелось немедленно развернуться и уйти из этого дома,
Колдун шагнул вперед, выходя на свет, позволяя рассмотреть себя целиком, и сказал:
— Приятного вечера хозяину.
— И ты здравствуй, добрый человек, — не спеша, спокойно отозвался отец семейства, не старый еще широкоплечий мужчина.
Полудемон усмехнулся в ответ на это необычное обращение, расстегнул пряжку плаща, и они увидели его пояс — вызывающе алый, набранный из широких золотых пластин, в каждую из которых был вставлен крупный рубин. Хозяин взглянул на детей, и те, словно испуганные цыплята, шмыгнули в соседнюю комнату. Следом поднялись женщины.
Эмил положил плащ на лавку, поверх него бросил перчатки. Неторопливо подошел к столу, сел.
— Как там дождь? — спросил хозяин. — Перестал?
— Нет, — ответил колдун. — Еще идет.
Мужчина поднялся, плотнее закрыл дверь в соседнюю комнату и вернулся на прежнее место, старший сын сел за стол рядом с отцом, исподлобья поглядывая на необычного гостя.
— Ну? — хмуро спросил мужчина. — Что надо?
Колдун не ответил. Он смотрел на парня, стремительно бледнеющего под его взглядом, но упорно не отводящего глаз. Пытается подражать отцу. Забавный мальчишка, широкоплечий, широколобый, крепкий, похож на теленка. И глаза, как у теленка — бархатные, доверчивые, упрямые. «А у меня не будет сына, — подумал вдруг Эмил с неожиданной злостью. — Я никогда не смогу позволить себе завести ребенка, потому что он будет таким же чудовищем, как и я…»
— Сколько тебе лет? — спросил он тихо.
Парень судорожно вздохнул, быстро взглянул на отца и негромко ответил:
— Семнадцать.
— Хороший возраст, — задумчиво протянул Эмил.
— Что тебе надо? — повторил крестьянин, глядя на полудемона с ненавистью и тревогой.
— Хочу здесь переночевать, — ответил колдун, с удовольствием наблюдая за тем, как все больше мрачнеет лицо мужчины. — Ты же не выгонишь на улицу под дождь усталого путника.
Хозяин молчал. От него исходила враждебность — тяжелая темная волна, в которой вспыхивали красные искорки бессильной злобы. И кто-то еще говорит, что демоны могут душить своей ненавистью…
— Ладно, — сказал мужчина неожиданно. — Ты останешься, если поклянешься, что не причинишь вреда моей семье и моему дому.
Эмилу стало смешно. Надо полагать, от него ждали полновесной, серьезной клятвы. Неужели этот человек думает, что есть что-то, чем полудемон может дорожить. Настоящие демоны испытывают некоторое почтение перед верховной властью, у ангелов имеются какие-то свои ограничители, людям есть чего бояться. Но в своей жизни полудемон не дорожил ничем.
— Хорошо… обещаю, —
— Нет. — Крестьянин положил на стол широкую мозолистую ладонь и наклонился к колдуну. — Клянись. Вот этим.
Он повернулся, взял статуэтку ангела и со стуком поставил ее перед Эмилом. Маленький идол был вырезан из дерева, грубовато, но очень правдоподобно, старательно. С любовью… Ангелочка хотелось взять в руки, почувствовать его тепло, его защиту…
«А ведь я могу раскатать по бревнышку этот дом, — лениво подумал колдун. — Одним простым заклинанием спалить деревню, уничтожить всех жителей, но я сижу и принимаю условия этого деревенского увальня».
— Хорошо, — повторил он вслух, слегка прикасаясь к позолоченным крылышкам ангела. — Я обещаю, что не причиню вам вреда. Так тебе спокойнее?
Хмурый хозяин забрал семейную реликвию из рук полудемона, подумал мгновение и утвердительно наклонил голову.
— Можешь остаться. Места в доме немного, но…
— Мне хватит, — гость повелительно кивнул парню, — там у крыльца стоит мой конь, его нужно расседлать и накормить. Еда в сумке.
Хозяйский сын вскочил, бросился к двери, но, поймав строгий взгляд отца, заставил себя двигаться с большим достоинством.
Эмил повернулся к столу, оценивающе оглядел блюда, стоящие на нем. Овощи, моченая брусника, хлеб, молоко, творог, пироги. Не густо.
— Сегодня праздник, — сказал крестьянин, заметив его пренебрежительный взгляд.
— Ясно.
Очередной день памяти ангелов или какого-нибудь из их деяний.
— Тогда зови жену, детей…
— Они уже поели, — заявил человек не терпящим возражений тоном.
Эмил прищурился, рассматривая его угрюмое лицо.
— Боишься, что соблазню и увезу хорошенькую дочку?
Руки мужчины, лежащие на столе, сжались в кулаки.
«Сейчас он ударит меня, — с удовольствием подумал Эмил. — А я отвечу и…» Но хозяин сдержал ярость, спрятал руки под стол, отвел глаза, чтобы не видеть ненавистное лицо с демонским разрезом глаз и человеческими, нагло усмехающимися губами. Каким бы могущественным магом ни был этот проходимец, от чистой стали его не спасет ни один заговор. И сейчас человек жалел, что у него нет под рукой арбалета, а нож лежит слишком далеко.
Эмил придвинул к себе блюдо с пирогами, налил в кружку молока. «Интересно, почему этот человек так ненавидит меня? — думал он, посматривая на мужчину. — Демонов в этой местности не было лет пятьсот, ему лично я ничего плохого не сделал. Наверное, это врожденное. Древняя память…»
Входная дверь распахнулась, и в комнату вошел мокрый, замерзший сын хозяина. Его волосы прилипли ко лбу, с одежды капало, но он, не раздеваясь, неуклюже топтался у порога, оставляя на полу грязные следы.
— Ну? — грозно спросил Эмил.
— Ваш конь, — забормотал парень. — Он не ест. Я посмотрел в мешке, как вы сказали, но там только мясо… — юноша нервно сглотнул и растерянно взглянул на отца, — …сырое. Тогда я дал ему овса, но он…
— Правильно, — с язвительной вежливостью сказал полудемон. — Он и ест мясо. Сырое. Иди и… а, ладно. Я сам.