Рубин Рафаэля
Шрифт:
Маргарита как зачарованная смотрела на сияющий камень, но не делала ни одного движения, чтобы взять кольцо в руки. Спустя мгновение она посмотрела в глаза Рафаэлю и увидела в них решимость, подкрепленную тем, что им довелось пережить вместе.
– Синьорина Луги, вы окажете мне честь, став моей женой?
Выражение ее лица неуловимо переменилось. Губы разомкнулись, глаза наполнились слезами.
– Но Его Святейшество…
Он нежно прижал палец к ее губам.
– Когда ты станешь моей женой, тебе больше ничто не будет угрожать.
Слезы в ее глазах сверкали
– Ты уверен?
– Пока я не встретил тебя, у меня не было жизни, – мягко перебил он ее с нежностью в голосе. – Теперь, после смерти бедной Марии Биббиены, я свободен от своей постыдной помолвки, которая мешала нашему совместному будущему. Отныне нам ничего уже не препятствует.
Рафаэль обнял ее и провел пальцами по ее волосам, потом прижал ладонь к основанию ее шеи и прошептал:
– Я никогда и ничего не хотел так сильно, как хочу тебя. Ты моя любовница, моя подруга, моя муза и скоро станешь моей женой.
Когда Маргарита повернулась к нему лицом, он взял ее руку и надел ей на палец кольцо, частичку истории.
– Это не простое украшение. Я нашел его на раскопках дворца Нерона.
– То самое, которое Папа подарил кардиналу Биббиене?
– Но которое никогда не должно было ему принадлежать. Возможно, им владела сама Поппея. Оно бесценно, а его связь с твоим сердцем просто уникальна. Это единственное кольцо, достойное стать символом моей любви к тебе.
Он снова поцеловал ее, уже более страстно. Потом взял бумагу и провел ею по плавным изгибам и выпуклостям ее тела, по плечам и груди.
– Я хочу закончить набросок, который мы с тобой делали, – с любовью произнес Рафаэль.
– Мой портрет в костюме Евы? – выдохнула она и засмеялась.
– Да, – ответил он. Ее обнаженная грудь была прекрасна и притягательна. Она ждала только его одного. – Мы начали это как чувственную игру для двоих, чтобы вернуть мне вдохновение. Но игра переросла в нечто большее. – Его слова звучали быстрее и быстрее. – Я хочу, чтобы этот портрет стал самым лучшим из моих шедевров!
– Но это же неприлично! Как мы сможем показать его людям?
– В этом все и дело. Пойдем, я тебе покажу, – позвал он, беря в руку свечу.
Они вошли в спальню. Рафаэль усадил ее на диван, покрытый красным бархатом и озаренный солнечным светом, который лился сквозь витражное стекло. Маргарита с любопытством следила за тем, как он зажег несколько ламп и стал смешивать краски.
Он работал и смотрел на нее горящими от страсти глазами. Желание творить наконец полностью к нему вернулось.
– Когда мы с тобой встретились, я видел в тебе только Мадонну. Чистую, святую, искреннюю.
Она сдержала улыбку.
– Я никогда не была совершенной.
– А мой глаз художника видит обратное.
Рафаэль бросился искать все необходимое для создания нужной композиции. Он надел ей на голову тюрбан, в котором начал ее рисовать, окутал стан ее полупрозрачной тканью. И еще одно, ключевой момент, который уже вошел в первый эскиз: повязка на предплечье, которая позже будет прорисована так, чтобы вытканные из золота слова провозглашали
– Ты задумала эту игру, чтобы вдохновить меня, и я всем сердцем благодарю тебя за это. Только теперь, за эти несколько месяцев, я понял, что она значит для меня неизмеримо больше, чем простое возвращение к мольберту. – Он нежно коснулся ее щеки. – Я хочу, чтобы этот портрет стал свадебным, предназначенным только для двоих. Это будет мой подарок тебе, который мы повесим в нашей спальне, чтобы ты узрела, какой видишься моему сердцу. Мне легче выразить это кистью. Я хочу, чтобы потом, когда нас с тобой не станет люди, разглядывая этот портрет, поняли, как может изменить человека любовь.
Она улыбалась, пока он надевал тюрбан ей на голову и прикалывал к нему жемчужную брошь, пока обвязывал голубой с золотом лентой обнаженное предплечье. Не в силах удержаться, он наклонился к ней, поцеловал ее шею и соскользнул губами к обнаженной груди.
– Кто я на этом свадебном портрете?
– Я вижу перед собой обольстительницу, которая доступна только моим глазам. Я вижу женщину, королеву моего сердца, блудницу, искусительницу… всех в одном лице. Все эти ипостаси в совокупности и каждая в отдельности драгоценны. Этим сокровищем мы не будем делиться ни с кем. Боже Святый! Что бы стало со мной, человеком, если бы я тебя так и не встретил?!
– Ну и ну, – она тихо засмеялась. – Едва ли найдется женщина, способная отказаться от такого портрета.
– Стиль, композиция и цвета должны быть совершенно новыми, ни на что не похожими, – заявил он, целуя ее снова. – И я знаю, еще даже не написав картину, что она будет самой дорогой моему сердцу, потому что ее одну я напишу только для тебя.
37
Май 1518 года
Прошел еще один год, и снова наступила весна. Понтифик уединился и был слишком занят своими заботами, для того чтобы назначать дату свадьбы Маргариты и Рафаэля, несмотря на то что уже дал предварительное согласие на брак. За короткий срок своего правления папа Лев спустил почти все средства Церкви на пирушки и дорогие художественные начинания. Способ, которым он пытался пополнить казну, лишь поднял волну возмущения, что повлекло за собой новые хлопоты.
Папе удалось раскрыть целый заговор, целью которого было лишить его жизни, и принял недальновидное решение наказать замысливших зло кардиналов, обложив их огромными поборами. Папа Лев отчаянно нуждался в средствах – не только на завершение строительства собора Святого Петра, но и для росписи оставшихся неукрашенными залов Ватиканского дворца. Понтифик не стал отказываться от сомнительной практики торговли индульгенциями, еще больше восстановив против себя Рим и другие недовольные его правлением итальянские города-государства. Рафаэлю постоянно отвечали, что до тех пор, пока эти серьезные затруднения не разрешатся, Папа не может заниматься никакими другими делами. А когда это случится, никто не знал.