Рубиновая звезда (сборник)

Шагурин Николай Яковлевич

Ясько, насупившись, рассматривал и оценивал противника. В сущности это был устаревший тип космолета: «Лотос» построили одиннадцать лет назад и работал он на устаревшем горючем из зауранового элемента 117, в то время как «Семерка» использовала энергию «А» — своего рода концентрат космических излучений, которую черпала в процессе движения прямо из пространства.

Предстояло, возможно, схватиться с «Лотосом» один на один и трудно было сказать, кто выйдет победителем из этого поединка пигмея с гигантом. «Лотос» располагал антивеществом, но «Семерка» не уступала ему в скорости и превосходила

в маневренности.

Как и другие корабли межпланетной патрульной службы, ведавшей регулировкой и обеспечением безопасности движения на больших межпланетных дорогах, «Семерка» была сугубо мирным судном. Вместе с другими однотипными лодками она занималась расчисткой «судоходных фарватеров» от метеоритов и небольших астероидов. Направленный поток энергии «А» обращал в неосязаемую пыль «мелочь», которая засоряет космические трассы от осколков в несколько граммов до кусков в сотни тысяч тонн. Этот энергетический луч в случае нужды мог послужить грозным боевым оружием.

— А вот и «Четверка»! — радостно воскликнул Горачек.

Далеко справа за кормой «Лотоса» маячила светлая точка. Ясько дал позывные и включил второй экран, поменьше, предназначенный для прямой телесвязи.

Перед Ясько возникло лицо Асланова, очень смуглое, чернобровое.

— Салют! — темпераментно приветствовал он командира «Семерки», показывая два ряда кипенно-белых зубов.

— Салют! — отозвался, улыбнувшись, Ясько. Он любил жизнерадостного, беззаветно смелого Асламова. — Задание известно? Пристраивайтесь к «Лотосу» справа. Я буду идти с левой стороны. Чуть что — бейте его энергетическим в хвостовую часть. Только, пожалуйста, без гусарства, я ведь вас знаю! Меня не заденьте! А я сейчас попробую поговорить с ними.

И он стал вызывать «Лотос» на волне, присвоенной этому лайнеру.

— «Лотос» слушает. В чем дело? — отозвался хриплый голос.

— Кто у микрофона?

— Цандарис.

— С вами говорит межпланетный патруль-7. Приказываю замедлить ход. Примете на борт нашего человека, сдадите ему управление. Ясно?

Короткое молчание. Затем тот же голос ответил:

— Идите ко всем чертям!

— Повторять не буду. Три минуты на размышление.

«Лотос» продолжал идти прежним курсом, не снижая скорости. В средней части корабля, наверху, появилась, стала вывинчиваться низенькая цилиндрическая рубка. По бокам ее угрожающе чернели небольшие круглые глазки-иллюминаторы…

Все дальше и дальше! Все быстрее и быстрее! Земля, и ее серебряная спутница — давно позади. Уже пересечена орбита Марса. «Лотос» несся к Юпитеру, бешено форсируя работу двигателей, и только это позволяло кораблю держаться на границе досягаемости энергетических лучей.

Преследуемые и преследователи вошли в пояс астероидов. Большому кораблю трудно было лавировать среди несущихся в пространстве гигантских каменных глыб, зато «Семерка» и «Четверка» чувствовали себя словно рыба в воде.

Время от времени Ясько вызывал Асланова.

— Атакуем?

Асланов глядел в широкое, скуластое, будто из светлого кремня высеченное лицо командира, кивал головой:

— Атакуем!

И, вырвавшись внезапно из-за какой-нибудь летящей горы, Ясько и Асланов пытались

достать «Лотос» энергетическим лучом.

Вот и Юпитер, планета-гигант, нависла необычайно величественной, циклопической массой: сплюснутый у полюсов шар, отливающий золотом и заштрихованный рядом темных параллельных полос. Целая свита спутников — двенадцать лун — сопровождала его.

Дальше, дальше!… На третьи сутки преследования «Лотос» и «Семерка» приближались к Сатурну. «Четверка», увы, уже не существовала. Не было уже на свете «горячки» Асланова. Выполняя сложный, хорошо задуманный маневр, он только на миг оказался на прямой линии против боевой рубки «Лотоса». Горачек увидел на экране ослепительную вспышку…

Кровь вскипела в таком хладнокровном всегда Ясько. Он был готов потянуть на себя рычаг предельного ускорения и бросить «Семерку» на таран… В этот момент в штурманскую рубку вошел Прошунин, инженер корабля, человек неприметной наружности — небольшого роста, полный, лысоватый… Но Ясько не променял бы его на десять других инженеров: за этой скромной внешностью скрывались железная воля, великолепное знание своего дела и огромный опыт.

— Куда же он дует, этот сумасшедший? — спросил инженер, снимая очки и вытирая платком глаза, покрасневшие и слезящиеся от бессонницы. — Неужто еще дальше, к Плутону?

— Может быть, и дальше… — сказал Ясько. Ему был понятен замысел Цандариса: уйти за пределы околосолнечного мира, затеряться где-то в галактической бездне, в уверенности, что экипаж «Семерки» не отважится последовать за ним.

— Гм… гм… — Прошунин надел очки и снова снял их. Товарищ астрокапитан, аккумуляторы звездной энергии требуют подзарядки. Это во-первых. Во-вторых, вы знаете…

— Что «Семерке» противопоказан выход за пределы Солнечной системы? — перебил его Ясько. Он поднялся в рост. — Мы будем преследовать «Лотос» в Галактике или за Галактикой, где угодно, до тех пор, пока в любом из нас есть хоть искра жизни.

Астрокапитан сжал кулаки так, что кожа на кистях рук побелела.

— Мы должны взять экипаж «Лотоса» живым. Они предстанут перед судом человечества и ответят за все… За преступления «Ложи», за гибель «Четверки», за смерть Асланова…

Ясько, Горачек и Прошунин обменялись взглядами, понимая дальше друг друга без слов.

Все трое принадлежали к поколению, прозванному «романтиками космоса», чувства и мечты которого питала высокая цель космического подвига. Не было межпланетной дали, в которую не готовы были бы они ринуться. Это были люди особого склада, закалки и выучки.

— Атакуем? — спрашивал взгляд Ясько.

— Атакуем! — отвечали глаза Горачека и Прошунина.

И вот до Сатурна, как говорится, рукой подать. Ярко освещенный солнцем латунно-желтый диск его окружало колоссальное многослойное кольцо, переливающееся всеми цветами радуги. Эта чудо-планета казалась астронавтам волшебной драгоценностью, выкованной неведомым вселенским ювелиром и брошенной на черный бархат космического пространства. Однако «присатурниться» не пытался пока ни один корабль: планета была безжизненна, поверхность ее представляла океан адски-холодного газа, в котором бушевали вихри титанической силы…