Рубиновый сюрприз

Максвелл Энн

Давиньян пытался что-то ответить, но его дряблое, умирающее тело уже билось в судорогах, боли он не ощущал.

Хадсон незаметно огляделся вокруг. Казалось, никто не обращал внимания на двух мужчин, сидящих под ветвями джакаранды. По их повседневной, вышедшей из моды одежде можно было предположить, что они были давними приятелями, греющимися на солнце и вспоминающими былое.

Хадсон вновь посмотрел на Давиньяна. В какую-то долю секунды ему даже стало жаль старика.

— Тебе не больно, друг? — мягко поинтересовался Хадсон. — Мне говорили, что боли не будет. Считай

это моим прощальным тебе подарком. Смерть без мучений. Сейчас ты в лучшем положении по сравнению с тем, в каком оказываются большинство стариков.

Из-за судорог Давиньян не мог говорить. Он только сжимал стучащие от холода зубы и озлобленно смотрел мутнеющими глазами на своего убийцу.

Хадсон вытянул руку и дотронулся до плеча Давиньяна, будто прощался со своим другом. Затем он поднялся и ушел.

Он ни разу не оглянулся. Не было необходимости. Давиньян стал частью беспомощного, умершего прошлого. А Хадсон крепко держался за живое, неугасающее будущее.

Только бы ему обуздать Клэр Тод! И все будет о'кей.

Глава 19

Найдя наконец свою одежду, Лорел направилась к огромной двери кабинета посла. Возможно, все-таки сначала надо было позавтракать? Она чувствовала голод. Подергав за ручку, она заметила, что дверь была не заперта. Лорел по-прежнему сомневалась в дальнейших действиях.

— Ладно, что медлишь? — сказала Лорел самой себе.

— Терять-то нечего. По крайней мере одежда моя снова на мне.

Вспомнив о Крузе, занимавшемся в данный момент в спортзале в тонком хлопчатобумажном спортивном костюме, у нее на щеках вмиг вспыхнул яркий румянец. Не постучавшись, Лорел открыла дверь.

Кабинет оказался просторным, прохладным и совершенно без окон. Но несмотря на это, здесь было очень светло. Все четыре стены украшали красивые полки. На многих из них лежали древние рукописи, как оригиналы, так и превосходные копии.

Лорел отметила, что в комнате полно книг на английском, латинском, французском, немецком и русском языках. Однако ей не удалось определить, к какому языку принадлежали иероглифы, которыми были исписаны обложки других книг: китайскому, японскому, вьетнамскому или корейскому. А может быть, всем сразу. В кабинете Редпэт было много и научно-исследовательской литературы, чему позавидовала бы любая университетская библиотека.

На одной стене висела карта мира Меркатора с подсветкой. Она представляла собой электронные часы «точного времени». Яркие части карты указывали дневное время на этих участках земной поверхности, темные подразумевали ночь.

На противоположной стене, над камином, висел старинный портрет в натуральную величину бородатого вождя одного из кланов Шотландии в национальной одежде. Вряд ли когда-нибудь Лорел видела такие проницательные зеленые глаза, какие были у этого вождя. Они казались живыми.

Посол Кассандра Редпэт поднялась из-за своего письменного стола. Он был настолько отполирован, что блестел. На нем находились три телефона и большая книга в кожаном переплете, которую Редпэт читала, прежде чем вошла Лорел.

— Как вы

себя чувствуете, мисс Свэнн? — спросила Редпэт. — Круз мне обо всем рассказал.

Подойдя ближе, Лорел заметила, что глаза Кассандры тоже были зелеными, как и у шотландского вождя, но, наверное, более проницательные. — Стараюсь держать себя в руках, — сдержанно ответила Лорел, — но у меня такое впечатление, будто я провалилась в нору к Белому Кролику, как в знаменитой книжке Кэррола.

Редпэт рассмеялась, снова устраиваясь в своем кресле.

— Думаю, мы поладим. Подойдите ко мне и сядьте, я вам опишу тот мир, в который вы провалились.

Лорел уловила в Редпэт те же незаурядные способности и доброжелательность, которые с самого начала заставили ее поверить Крузу Ровану. В таком случае это ничего хорошего не предвещало. Круз умышленно ввел ее в заблуждение.

Оглядев еще раз кабинет, Лорел подошла к кожаному креслу, стоявшему напротив огромных размеров письменного стола Редпэт, и села. Ее взгляд упал на большую книгу в кожаном переплете, лежавшую на столе открытой. Написана она была на русском языке. На цветных фотографиях Лорел сразу же узнала изображения изделий Фаберже.

— Вы располагаете великолепной коллекцией рукописей, — отметила Лорел, — надеюсь, это оригиналы?

— В основном. При переписывании всегда случаются ошибки, несмотря на все старания монахов или писцов быть как можно педантичнее. К тому же в копиях отсутствует та неуловимая сила притяжения, которая есть в оригинале.

— Мне доводилось видеть старинные изданий и музейные рукописи, — сказала Лорел, снова оглядываясь вокруг, — но я не знала, что они могут быть в таком количестве в руках одного частного коллекционера.

— Я не коллекционер, — поправила Редпэт. — Я ученый.

— По-прежнему?

— В большей степени.

— Круз говорил, что вы руководите компанией «Риск лимитед», — произнесла Лорел. — Когда же вы находите время для научной работы?

У Лорел возникло ощущение, что посол пыталась прочитать ее, как рукопись, написанную на не совсем понятном языке.

— Да, я руковожу «Риск лимитед», но почти всю свою работу я выполняю, не вставая из-за письменного стола, — ответила Редпэт. — Основная черновая работа лежит на плечах Круза и других оперативных работников. Время от времени я вызываю их к себе в кабинет, чтобы быть в курсе дел. Меня подкупает их предприимчивость, работоспособность и независимость. Они не нуждаются во мне.

— Руководить такими мужчинами, как Круз Рован, равносильно тому, чтобы пытаться пасти котов, — вспомнила Лорел слова отца и ухмыльнулась.

Редпэт расхохоталась.

— Точно, — подтвердила она, — поэтому я даже не пытаюсь пасти их. Я стараюсь придерживаться своих идей.

— Наши идеи, — тихо произнесла Лорел, — либо меняются, либо остаются прежними, но никогда не исчезают бесследно, для нас.

В умных зеленых глазах Редпэт блеснуло отражение глубокой признательности. Она начинала понимать, почему Круз взял Лорел с собой, вместо того чтобы оставить ее в каком-нибудь малоизвестном мотеле и приставить к ней охрану.